Песочные часы

Всё было так хорошо, я расслабилась, закусив губу, уже ощущая приятное тепло, предвкушала удовольствие. Но…

Виконт, сгорбившись, сидел на постели спиной ко мне. Обхватив голову руками и не реагируя на мои попытки его успокоить. Потом встал и начал одеваться.

— Вы куда? — шёпотом спросила я, вскакивая вслед за ним и шаря по полу в поисках рубашки.

Он промолчал, сгрёб одежду и вышел. Надев злосчастную рубашку (холодно же!), я поспешила за ним, захватив свечу и огниво. Не оставлю я его сейчас одного, не брошу, пусть вырываться будет — не отпущу.

Кажется, у меня была бутылка наливки — на день рождения подарили, — можно принести. Хотя бы успокоится немного, переживать перестанет.

Я же знаю, что он хотел, со всеми бывает…

— Мой норн? — я заскреблась в дверь соседней комнаты и, не услышав ответа, вошла. Знала, что он там, что ещё не успел уйти — звяканье засова я бы услышала. — Мой норн, всё в порядке…

— В порядке? — со смесью раздражения и боли отозвался он. — Я даже удовлетворить тебя не способен!

— Сашер, зачем же вы так себя корите? — по имени назвала случайно, не задумываясь, подошла и протянула руку. Он нервно скинул её с плеча, застёгивая пуговицы рубашки. — Сашер, перестаньте! Всё вы можете, столько раз это делали. Тише, успокойтесь… И не вздумайте никуда уходить! Сейчас я вам чаю сделаю, наливки налью. Просто у вас был тяжёлый день. Нашли, из-за чего переживать!

— Тебе мало, да? И жалость свою оставь при себе — обойдусь! — сказано было зло, будто это я виновата.

— Я понимаю, для мужчин это очень важно. Полагаете, что я буду злорадствовать, но это не так! Выспитесь, отдохнёте… Ну, не переживайте так!

Обняла. Вроде подействовало, во всяком случае, промолчал и не оттолкнул.

Не зная, что делать в таких ситуациях, старалась ободрить, убеждая, что ему ничего доказывать не нужно, что всё пройдёт, как только он перестанет об этом думать, да и вообще неважно. Для меня неважно, потому что никак на моё решение не повлияет. Потом поцеловала.

Поцелуев потребовалось много — целых пять, — пока виконт наконец-то со вздохом согласился остаться.

Подошла, поставила чашку и бутылку на стол и села на пол у его ног.

Слегка коснулся моих волос, сказал, что простужусь, что ему неприятно, когда я сижу, как рабыня, на что я возразила, что в своём доме вольна сидеть, как угодно.

Что ж, никогда этого не делала, но придётся его соблазнить.

Никогда ещё не чувствовала себя такой неловкой. Впрочем, главное — не думать, как это выглядит со стороны. Вина бы… Оказалось, что наливка тоже подошла. Нам обоим. Мне — для храбрости, ему — для успокоения нервов и привлечения интереса ко мне.

Присела ему на колени. Кажется, что-то есть. Но всё ещё зажат, напряжён. Так ничего не выйдет, по себе знаю.

Целую. Не только в губы, но и в шею. Он ответил. Сначала одиночным поцелуем, потом чередой. Но дальше дело не идёт. Шоан, я сама его уже хочу, а он всё боится попробовать ещё раз.

Что ж, придётся подтолкнуть.

Набравшись храбрости, запустила руку туда, куда было нужно…Мои усилия не прошли даром: удовольствие я получила. И не только я, что не могло не радовать.

Когда я встала покормить дочку и, заодно, собраться на работу, норн ещё спал.

Написала записку, обязалась придти вечером в гостиницу. Зачем? Желала снова увидеть сына, а без виконта это невозможно.

Отнесла Сагару соседке и приступила к своим ежедневным обязанностям. А в голове роились мысли. Я и не думала, что во мне так сильна рабская натура — пришёл, поманил, приласкал, и отдалась. Как собачонка. И ведь сама, сама себя ему предложила! Хотя, не спорю, было хорошо, очень хорошо. Но не следовало.

И не нужно было дарить надежду. Но, верно говорят, в женщинах сильна жалость, что они из жалости способны даже полюбить. А я его жалела.

Импари. Красиво, конечно, почётно. Я, дочь торговца, даже мечтать о таком не могла. «Благородная сеньора виконтесса Иалей Тиадей» — ласкает слух, как и глаз те драгоценности, которые муж мне купит, только нужно ли мне это? Блестящая «золотая клетка», где я уже не торха, но всё равно не принадлежу себе. Клетка, за пределами которой меня будет поджидать людская злоба: не верю я, что высшее общество Гридора меня примет, а вечно прятаться в спальне мужа, общаться только с нориной Мирабель…

Стоило ли бежать, стоило ли приносить в жертву Тьёрна (надеюсь, ему зачлись мои молитвы), чтобы вернуться к тому же человеку?

Мне очень жаль, Сашер альг Тиадей, но вчера я допустила ошибку. Мы с вами из разных миров, слишком разных миров, и ваш мир я не приемлю, а вы свой не покинете.

Что меня к нему толкнуло? Если изо дня в день привыкла к одним и тем же рукам, если долгое время этот мужчина был для тебя единственным, научил чувствовать, если ты была его личной игрушкой, которую он оберегал от других, делал тебе немыслимые для рабыни послабления, то стоит ли удивляться? Так уж сложилось — он ласкает, я отдаюсь. Привязалась, как собачонка. Привычка… В ней-то всё и дело, со временем со всем смиряешься.

Жена… Очередная клетка? Просто не желает отпускать, отдавать своё.