Песочные часы

Я низко опустила голову, не в силах ничего ответить. А хозяин нависал надо мной, будто статуя древнего грозного бога.

Попыталась уйти — не позволил.

— Зеленоглазка, это очень важно. Этот человек виновен в тяжком преступлении. И что-то мне подсказывает, что ты его запомнила, иначе бы не медлила с ответом. Боишься его?

Я кивнула и, юркнув за столик, сказала:

— Если я скажу, вы меня убьёте. Или отдадите квиту.

— Если ты будешь молчать, точно отдам. Ну?

— Это ваш друг, — упавшим голосом пробормотала я, закрыв лицо руками. Сейчас он меня ударит.

Но хозяин не ударил, и я решилась взглянуть на него сквозь пальцы. Хмурый, с насупленными бровями. На щеках гуляют желваки.

— Шоанез? — это был то ли вопрос, то ли утверждение.

Я кивнула, втянула голову в плечи и всхлипнула. Слёзы помогают смягчить наказание, тем более, расплакаться не составило большого труда.

— Почему не сказала сразу? Ты должна была сказать, Зеленоглазка, должна! А ты врала… — его рука сжалась в кулак.

С визгом шарахнувшись в сторону, разрыдалась в голос, твердя, что не хотела лгать, просто знала, что меня изобьют за правду, решив, что я оговариваю норна, поэтому просто боялась.

Странно, но вместо того, чтобы ударить, хозяин погладил по щеке и оставил в холле одну, дожидаться финала вечерней драмы. Судя по выражению лица и стремительности, с которой он поднялся по лестнице, норн не собирался прощать друга.

Благоразумно спрятавшись за дверью в лакейскую, я со страхом следила за лестницей, опасаясь попасться под горячую руку Шоанеза, который, несомненно, сделает то, что не сделал хозяин.

Примерно через четверть часа с лестничной площадки второго этажа донёсся шум голосов. Беседа велась на араргском и на повышенных тонах. Кажется, Шоанез упрекал хозяина в том, что он поставил какую-то торху выше их дружбы, а тот в ответ, после пары крепких слов, напомнил о нарушении закона.

А потом хозяин вызвал друга на дуэль. На сойтлэ, чтобы все знали и слышали.

Шоанез возразил, что не видит повода, и чуть не скатился вниз по лестнице после нанесённого хозяином удара.

— Ну как, Шоанез, теперь повод есть? — гневно сверкая глазами, поинтересовался он. — Если мало, могу добавить, чтобы ты больше не смел трогать чужое. Со своими тремя делай, что хочешь, а мою торху не тронь! И скажи спасибо, что я не подаю на тебя в суд, только из-за нашей дружбы.

— Ты придурок, Сашер?! — сплёвывая кровь, процедил Шоанез. — Из-за какой-то кеварийской подстилки чуть не выбить мне все зубы!

— Она моя торха, понял?! И никто, повторяю, никто, кроме меня, пальцем её не тронет! Даже ты. Не прикасайся к ней, не смей оскорблять, ни ты, ни твоя дворня!

— Значит, дуэль? Хорошо! Тогда здесь и сейчас. До первой крови. Победитель заберёт твоё сокровище на ночь и будет волен сделать с ней всё, что заблагорассудится.

Хозяин согласился и, кликнув слугу, велел принести оружие — два уже знакомых мне трёхгранных клинка, похожих на облегчённые мечи. Они были тоньше тех, которыми вооружали наших воинов, зато красивее. Глупо, наверное, рассуждать об оружии с точки зрения красоты, но я, как женщина, ничего в этом не понимала, зато восхищалась филигранной вязью металла, защищавшей руку от удара.

А ещё эти мечи были лёгкими, порхая в руке, как бабочки. Завораживающий смертоносный танец.

Называли это оружие «араргским мечом», но от самих араргцев я слышала другое название — шпага. По наличию шпаги легко можно было определить, что перед тобой либо Наездник, либо родовитый норн. К слову, последние умели сражаться и на обычных мечах: мне «посчастливилось» видеть, как хозяин снёс таким кому-то голову. Просто в бою Наезднику была удобнее именно шпага.

Норны спустились в холл и встали друг напротив друга на определённом, видимо, положенном для поединков расстоянии. Одна нога слегка выставлена вперёд.

А дальше, по сигналу управляющего, успевшего послать одну из служанок за бинтами и аптечкой, началось действо.

Противники как-то внезапно сблизились, сократив до минимума разделявшее их пространство.

Кончики шпаг то соприкасались, то расходились. Норны стремительно перемещались по холлу, делая то шаг вперёд, то в сторону, то отпрыгивая назад, влево, вправо, по прямой линии и по дуге, уклоняясь от блестящей стали. Их гибкости могла позавидовать любая девушка.

Волнуясь, я наблюдала за тем, как хозяин наносит и парирует удары. Может, и глупо, но я за него переживала, особенно в свете заключённого договора. Мне не хотелось попасть в руки Шоанеза, даже на несколько минут, не то, что на целую ночь. Каждый раз, когда кончик шпаги приближался к телу хозяина, я затаивала дыхание, молясь Шоану, чтобы он не достиг цели.

Противники были примерно равны и щедро одаривали друг друга ударами. Они были многообразны и хитры: то в плечо, то сверху, то по наклонной, а потом, безо всякой передышки укол в бок и снизу вверх по туловищу.