Песочные замки

Мадам Вальтер останавливается перед тоненькой золотой рамкой, прислоненной к треснувшему умывальнику. Она забыла про нее. Этот портрет молодой женщины с крутыми бедрами и лукавым взглядом — работа Ла Гандеры. Эрнест Вальтер решился на безумство и заказал «мэтру» портрет своей жены к первой годовщине свадьбы.

— Франсуа, глянь-ка. Эта цыпочка была что надо!

— С тех пор она, должно быть, поувяла!

— И высохла!

Мадам Вальтер неспеша отходит. Чей-то ребенок бренчит на эраровском пианино, купленном когда-то к причастию Соланж. Теперь Соланж не верит ни в бога, ни в музыку.

На крыльце пестреют последние листья. Мадам Вальтер возвращается в дом, где гулко отдаются ее шаги. Она смотрит на контуры пустот — призраки своей мебели. Подходит к осиротевшему без занавесок окну. Распродажа начинается. Оценщик Руйяр раскачивает публику. У мадам Вальтер сжимается сердце, когда она понимает, что предмет шуток Руйяра — черный мундир Эрнеста Вальтера. И когда видит, как из машины выходит Соланж, надменная, холодная, далекая. Отпрянув от окна, мадам Вальтер натыкается на ободранные стены. Ее взгляд скользит к двери и останавливается на крыльце. Опять сильно давит под ложечкой, она словно в ловушке — дверь, двор, окна, стены.

На крыльцо взбегает молодой человек. Учтиво и мягко он спрашивает, действительно ли перед ним мадам Вальтер.

Подходит заинтригованная Соланж. Она вместе с мужем. Она целует мать. Как всегда — на расстоянии. Так, что не чувствуешь прикосновения губ к щеке. Она слушает молодого человека. Это клерк из нотариальной конторы. Сегодня утром они получили сообщение о том, что в Сингапуре умерла Гертруда Турин. Мадам Вальтер, урожденная Турин, сестра Гертруды, — ее единственная наследница.

Соланж принимается расспрашивать. А что, тетка была богата? Очень богата? Переправить деньги будет нелегко. Гертруда Турин раскидала их по всему свету: Швейцария, Англия и текущий счет в Лионском банке.

Мадам Вальтер не двигается. Давит под ложечкой. Гертруда, детство…

Клерк бросает взгляд во двор, колеблется:

— Я поторопился прийти именно сейчас. На тот случай, если вы захотите остановить распродажу прежде, чем все разойдется. Вы… Вы теперь богатая женщина, мадам Вальтер, вам надо привыкнуть к этой мысли.

Начинает накрапывать дождь. На вытянутых руках оценщика — тот самый, единственный в своем роде, портрет. Тускло поблескивает золото. Мадам Вальтер быстро спускается, подбегает к Руйяру и робко тянет его за пиджак. Он оборачивается. Мадам Вальтер что-то говорит ему шепотом.

— Ну, разумеется, вы можете снять с продажи этот портрет. — И он продолжает — Дамы и господа, произошла ошибка. Владелица портрета хочет его сохранить. И я ее понимаю. Раз ты была такой красоткой, надо себя сберечь. А, мадам Вальтер?

Руйяр — высокий, толстый, краснощекий, замечает, что глаза старухи влажнеют. И вдруг он обхватывает ее своими лапищами, приподнимает, целует в морщинистые щеки и опускает на землю. Потом бросает толпе:

— Я должен был сделать это на пятьдесят лет раньше!

Вот тип! Он снова принимается за мебель.

— Мама, — говорит Соланж, — в конце концов ты можешь прекратить распродажу. И выкупить дом. Мы с Шарлем переедем к тебе. Скажи это аукционеру.

Старая дама выходит из своей неподвижности. Кажется, она решилась.

— Мсье!

— Мадам? — прерывает сам себя Руйяр.

— Нет, нет, мсье Руйяр, ничего, продолжайте, — четко произносит она, прижимая к себе портрет.

— Это глупо, — настаивает Соланж, — ты что, не хочешь?

Спальню, в которой мадам Вальтер спала в течение пятидесяти лет и где умер Эрнест Вальтер, тихонечко спускают за сотню франков.

— Нет, Соланж, — говорит мадам Вальтер. — Теперь, когда я богата, они разрешат мне взять портрет с собой.

Ноябрь 1957

~

В апреле 1950 года «Меркюр де Франс» опубликовал эти двенадцать маленьких новелл. По истории мадам Вальтер и по «Светлым глазам» видно, что все, что я писал в те годы, отмечено печатью пригорода. В ежедневных наблюдениях над «купе третьего класса» — тогда еще существовал третий класс — я черпал свой первый жизненный опыт.

По сути дела, к тому времени я знал только войну и пригород. У каждого своя Полинезия! Но там я постиг и усвоил на всю жизнь ценность свободы и отвращение к эксплуатации человека человеком. Какая «высшая школа» числит подобные предметы в своей программе?