Песочный трон (СИ)

— Я знаю, что могу, а чего не могу! — зло процедила Эрри. — А ты, будь добра, не забывай своё место. И приведи меня в достойный вид. Полагаю, мне стоит ещё ждать гостей перед игрой в равельгор.

Холодный тон Эрри несколько остудил негодование бывшей нянюшки.

— Да, ваше сиятельство, — обронила она и отправилась в купальню.

Эрвианна перевела дыхание, подавив желание обернуться к окну.

Всё это только мимолетная слабость, от которой больше проблем, чем пользы.

Дождь барабанил по растянутому над головой тенту, отбивая ритм только ему известной мелодии. Порывы горячего сырого ветра забрасывали брызгами расположившуюся в ложах знать. Отчего придворные дамы громко возмущались, морщились и вздыхали об испорченных причёсках и нарядах.

У Эрвианны уже порядком разболелась голова от этой пустой трескотни. Но она продолжала кивать, улыбаться и фальшиво сочувствовать дамам. Сама же она хотела оказаться как можно дальше от этого веками проклятого места. Болезненные до головокружения воспоминания накатывали одно за другим, выбивая её из реальности.

Порой она застывала, уставившись пустым взглядом в мокрый песок, что застилал площадку внизу. В этот раз там не было помоста. Не было пленников и палача. Но Эрри казалось, что стоит моргнуть — и всё повторится. Всё произойдёт снова. Стоит отвернуться, и взревёт толпа, смакуя кровавую жертву. И в голове снова в такт барабанной дроби дождевых капель и громовым раскатам прозвучит: «Уже всё!», преследующее её ночами по сей день.

Раз за разом приходилось глубоко вдыхать и медленно выдыхать, дабы взять себя в руки. И делать это так, чтобы не привлекать ненужного внимания. И отвлекаться на что угодно, дабы не выдать своего состояния.

Это место претерпело изменения за последних два года. Королевскую ложу оберегал от ветра, солнца, пыли или дождя натянутый над головами тент. Для знати смастерили короткие лавки, обтянутые гладкими, приятными на ощупь шкурами сирков. Мелких, размером с кошку, короткошёрстных хищников, цветом схожих с мокрым песком, что водились только на юге Арнгвирии. Шкура с виду невзрачных, похожих на облезлую лису зверьков имела весьма немалую цену.

Отловить их было сложно тем, что из своих нор они выходили исключительно ночью и охотились стаями. Они не боялись человека, как боятся его многие иные животные, и не всем добытчикам удавалось вернуться с такой охоты. Зато шкура их стоила дорого. За десяток сирков можно было купить себе надел. А за пять десятков — дом, и не самый плохой.

На высоких столиках стояли вазы с фруктами, кубки и кувшины с вином, а слуги следили за малейшим жестом, дабы услужить занявшим левую часть ложи дамам или живо обсуждающим и делающим ставки лордам справа от возвышения, которое должны занять король и королева с наследником. А теперь и принцесса хостийская.

К слову, теперь это были два огромных мягких кресла и ещё два поменьше, для принца и принцессы.

Эрри скрипнула зубами, наткнувшись взглядом на маленький столик, на котором стояло блюдо с яблоками и кувшин с вином, и тут же отвернулась.

Для простолюдинов тоже теперь были отведены места. Правда, сидеть в присутствии королевской четы было так же запрещено, как и подниматься на тот же уровень, что и знать. Да и вымокшие до нитки простолюдины, что толпились у высокого бортика, выбивая себе места получше, были далеко не из бедных или даже срединных кварталов Авена. Не вызывало сомнений, что дабы поглазеть на высокородных господ и их развлечения, они выложили весьма кругленькую сумму.

— Федерик никогда бы не опустился до того, чтобы устраивать представления для богатых простолюдинов, чтобы набить карманы, — на грани слышимости прошипела Валения, расправляя складки на платье.

Да. Федерик Второй не стал бы опускаться столь низко, продавая возможность поглазеть на знать. Во времена его правления королевская казна не требовала столь унизительных средств наполнения.

— Халединги вообще не позволили бы себе весьма многое из того, что позволяют себе Смиле, — так же едва слышно прошептала Эрвианна, припоминая утренний инцидент и едва не скрипя зубами от злости.

Весть о покушении на герцогиню де Байе так и не выползла из покоев Эрри.

Впрочем, она и не надеялась, что расследование будет гласным. По правде говоря, Эрвианна сомневалась, что оно вообще будет.

Это стало окончательно ясно в тот же момент, когда в её покои вошёл граф Атори собственной персоной. И пусть вид его кричал об участии, сочувствии и возмущении, неуловимый флёр фальши, искусного, почти правдивого лицемерия и подозрительности тянулся за каждым его словом.

Представился он как глава управления по расследованиям спорных инцидентов. Но даже неискушённому придворному человеку было понятно, что статус его был гораздо выше. Как минимум — следователь тайной канцелярии или личный подручный короля, исполняющий те поручения, о которых не принято говорить вслух. И этот вывод Эрвианна сделала бы, даже не зная, что на самом деле Атори — королевский палач. По цепкому взгляду, острому, как лезвие, от которого становилось по-настоящему страшно.