Песок

Нет, место явно не райское. Никакой терпимости.

В принципе, им ничего не стоит устроить небольшое локальное землетрясение. Баллов в десять. Что они и делают.

Пирамида начинает рассыпаться под ногами. Песок, едренть!

РЕКЛАМНАЯ ПАУЗА

Песок, только песок! Не считайте. Больше, чем вы представите. Больше, чем вам мечталось. Умножьте бесконечность на бесконечность – и это будет песок. У вас есть все, если в вашей ладони хотя бы горстка песка. Горсть неповторимых песчинок, она была у Бога, теперь у вас. Кто скажет, что у него больше песка? Пусть докажет! Песок, только песок!

АНРИ, ВЕЧНЫЙ ЖИД

Я иду на берег. Одиночество – не вполне верное слово, отчаяние – бледное подобие того что чувствуешь здесь. Я становлюсь другим человеком. Наверное, так чувствует себя оборотень в минуту превращения, как – здесь – когда пытаешься вспомнить… Вой не поможет. Вон там, за водой – гора. За ней – мир, которым ни секунды не дорожил, за несколько тысяч километров отсюда дождливый город, а ближе, гораздо ближе – руку протяни! – Стамбул. Где меня должны были ждать…

Должны?

С долгами покончено.

Но нельзя, нельзя ни секунды думать, будто все, что у меня осталось – это она.

Потому что так и есть.

Потому что у меня ее нет. Ничего нет! И ее – тем более.

Я нищий.

Я голый, снаружи и изнутри.

Вот окатанный камешек. Он куда совершенней: он наполнен, он весом. Он притягивается к земле, из которой появился. Он…

Камень?

Я подбрасываю его на ладони.

Большая редкость на берегу мертвого озера – камень.

Откуда он здесь? Я ведь о нем не думал.

Скорее всего…

– Да, это моя мысль.

Я оборачиваюсь – так и есть: чья-то сгорбленная фигура приближается ровными шагами. До человека еще метров триста, но голос слышен как будто говорят над ухом.

– Моя мысль… Больше ничего. Я больше ничего уже не могу.

– Да, видно хорошо вас скрутило.

Я думаю, это достаточная отповедь. Тут хватает и меньшей – чтобы отойти в сторону. Игру не принято нарушать, откровенность равносильна стриптизу. Однако человек приближается – я уже могу разглядеть его лицо. Как ни странно, довольно молодое лицо. И он улыбается. Длинные темные волосы, курносый нос, веселые глаза… Вот только плечи опущены, и голос звучит вполне похоронно. Но теперь, приглядевшись, я и в голосе (а вернее – в мысли, направленной ко мне) улавливаю иронию и почти смех. Вот как!

– Вы что-то хотели этим сказать?

– Ну да! Знаете, у евреев в древности это был основной способ диалога с ближними. Каменюки.

– И что, вы имеете честь принадлежать к этой многострадальной нации?

– Ага. Жид пархатый, прошу любить и жаловать. К тому же вечный.

– Ничто не вечно под луной…

– Но у Селены выходной! – доканчивает он, и я невольно улыбаюсь. – Скучаете? Грустите? Думаете о прошлом?

Не ожидая приглашения, он садится рядом на песок и поворачивает голову в сторону горы.

– Давно здесь? Как вас зовут? – на всякий случай спрашиваю я, не ожидая, в сущности, ответа. За месяц уже пора бы и привыкнуть, что на такие вопросы здесь обычно не отвечают…

– Я Анри. Лет пять как попался, примерно по вашему образцу.

– В каком смысле?

– Бабы.

Ответ мне не очень нравится, но Анри, конечно, это знает заранее. И продолжает с самым невинным видом:

– Всем есть на кого пенять, не так ли? На себя пеняют в последнюю очередь. Так что будем считать, что дело в бабах.

– А может, дело в том, что рука чешется запустить в кого-нибудь каменюку?

Анри вновь поворачивается ко мне, и я понимаю, что, может быть, переборщил. Он моргает и вновь отворачивается.

– Хорошо, ладно. Мне просто не очень по душе этот тон.

– Окей. Глупости. Я не это имел в виду, мне вообще телепатия не слишком дается. Было бы куда проще говорить только голосом, но тут голосу никто не верит.

– Будем разговаривать голосом.

– А вы сумеете?

– Для начала – давай на «ты».

Анри кивает.

– Ты говоришь, что ничего уже не можешь?

– Ну да.

– То есть не можешь создавать фантомы, предметы, и вообще все такое?

– Почти ничего. Я учусь этому уже три года.

– И от телепатии пытаешься отвыкнуть?

Анри радостно кивает.

– Но зачем? И как у тебя это получается…

– Ну это же понятно! – перебивает меня Арни. – Если выкинуть все это из головы, может быть постепенно станешь таким, как был. И в конце концов сможешь уйти отсюда.

Я пожимаю плечами.

Глупости какие-то. Если устранить следствие, разве исчезнет причина? Даже если предположить, что и механика этого озерного мира нами лишь воображена, бороться с ней – значит вдвойне признавать ее реальность…

– Мы же решили говорить голосом! – укоряет меня Арни.

– Да. Но ты понимаешь…

– Разумеется! Все происходит внутри тебя. Раньше ты умел управлять своей фантазией, теперь ты вымещаешь ее на предметах и людях. Ты даже не знаешь, как на самом деле выглядят это озеро, этот камень, я, и девушка, которую ты…