Песок из калифорнии (СИ)

Далеко-далеко, на горизонте, что-то смутно виднелось... Приглядевшись, Сергей увидел переполненный зал с огромной елью посередине, густо завешенной самодельными игрушками младшеклассников работа, разноцветные огни подмигивали, грозя перегореть или устроить пожар, накликаемый инспектором пожарной службы... Вокруг ели кружились пары в так называемом медленном танце. Приглядевшись, он увидел и себя - молодого, с красным обветренным лицом, с непокорным рыжим ежиком волос, в отличном белом свитере и наглаженных матерью серых брюках... Он танцевал с красавицей, с первой красавицей школы, Леной Тополянской, из параллельного 106... Лена умерла от алкоголизма через шесть лет после того новогоднего, а правильней сказать - предновогоднего вечера... Вдруг лабухи, школьный вокально-инструментальный ансамбль - Шеф, Змей, Заполя, Лера, Тунгус, нет, они не бандиты, это просто школьные прозвища, прервали медленный танец, усладу и флирт, возможность флирта между партнерами и заиграли, залабали изо всех своих электрических сил так называемый быстрый танец... То есть попросту шейк. Все задергались, запрыгали, стихийно стали образовываться круги и кружки, индивидуальные пары рассыпались под грохот музыки и совсем рядом, почти рядом с балконом, отчетливо-отчетливо, как будто здесь руку протяни - заденешь, Сергей увидел своего бывшего одноклассника, каким-то непонятным образом превратившегося сейчас, то есть в письме, то есть... Сергей запутался, одноклассник, ставший туземцем Канарских островов, был рядом с балконом. Он был длинноволос, с похабными рыжими усами, в пиджаке из какой-то цветасто-полосатой шторы, в штанах клешенных минимум на полметра, в рубахе с какими-то разводьями и туфлях на платформе толщиной в ширину ладони... Одноклассник скакал, кривлялся, что-то напевал... К нему уже устремились с двух сторон, как акулы на жертву, распорядители новогоднего вечера - Аркадий Андреевич, старый пень-майор в отставке, ныне военрук и Софья Лазаревна, завуч и по совместительству хранительница заветов...

Одноклассник Сергея, Володька Шутов, да-да, Шут! нарушал местные правила поведения таких мероприятиях сразу по двум причинам, по двум пунктам - не являлся уже учащимся данного заведения и танцевал излишне развязно, оскорбляя пуританские чувства администрации школы...

Сергей прислушался и из-за завесы снежной метели и грохота местных битлов до него донеслось напеваемое будущим заключенным, будущим туземцем Канарских островов, а сейчас всего лишь кривляющимся шутом, хипарем местного разлива... Донеслось пение, распеваемое этим самым Володькой, еще не знающего своей судьбы:

Шмонкиндрот, шмонкиндрот,

Пляшет маленький народ,

Водит, водит хоровод...

А на балкон со слегка замерзшим Сергеем и на зал с огромной елью в центре падал снег сразу с двух новогодних вечера.

РОМАН БЕЗ НАЗВАНИЯ.

Сначала все было прекрасно. Осчастливив своим приездом чистенькую бюргерскую Германию по приглашению «Общества дружбы между Западом и Востоком», отдел литературы и поэзии, Джон Нарофоминский впервые в своей жизни, ну за исключением протоколов в ментовской, стал Евгением Самохиным, молодым, но подающим блестящие надежды писателем. Пишущим в авангардно-андерграундно-сюреалистическом стиле об известных сторонах советско-постсоветско-российского общества... И даже уже напечатавшим в тогда еще, начало перестроечном, провинциально-неотделившимся Минске, книжонку тиражом пятнадцать тысяч, но наделавшим довольно таки много шума в узком круге российской богемы и ставшая известной всему постсоветскому пространству...

Книжонка прогремела в основном в связи с блестяще недописанными портретами и характеристиками литературно-жизненых героев, совершено запутанностью сюжета и полным нежеланием автора следовать хоть какой-либо логике. Можно сказать, что такого чтива свет еще не видел и только по одной причине - такого до сих пор на одной шестой не печатали большим тиражом, только в служебных, психотерапевтических целях или же с целью |изучения. Но вот плотина оказалась прорвана книга - двести сорок две страницы под названием «Ассенизатор на небе» разошлась с шумом, но издатель, решившийся на этот эксперимент, прогорел. Обанкротился... Увы, это реалии современной литературной жизни России - вроде бы успех, книгу рвут, о ней говорят и пишут, но почему же банкротство? Совершенно другое издательство, основанное каким-то пиратом только для напечатания одной книги, выкинуло на рынок ОДИН! МИЛЛИОН!! экземпляров «Ассенизатора...» . Естественно, не заплатив ни копейки Джону.