Песок сквозь пальцы

Они выпили, разлили еще. Богомила шагнула вперед, сказала: «Ну, я? Честно, я не готова была к такому. Я не ждала того, что мы сделали и таких условий не ждала. Но я рада, що всё закінчується. Рада, що змогла, – она бросила взгляд на него, он кивнул ей ободрительно, поднял большой палец.

«А я, вот, хочу выпить за твою жену, Саша! – вдруг встряла захмелевшая уже, похоже, Регина. – И мы к вам обязательно приедем, зовите!»

Он опрокинул кружку, проглотил вино пополам с комком, махнул рукой и пошел к велосипеду. Не оборачиваясь, сказал: «До завтра! Утром будем, к девяти. Спокойной ночи». Сел в седло, с силой сжал велосипедные ручки-грипсы. К нему подрулила Богомила, тронула за плечо: «Плюнь. Поехали». – «Поехали! Ты замыкай, у тебя задний фонарик».

…В магазине, неподалеку от пляжа, он взял водки, манговый сок, колбасы, сыра, хлеба, хлопьев и молока, вышел с пакетом, загрузил ей в сумку на багажнике. «Нет, ты шо, решил-таки даму споить?» Он кивнул: «Ага. А ты – как? Будешь водку или молоко?» Она тряхнула головой: «А то! Конечно, водку!»

Долго искали хостел, несколько раз перезванивали Олегу, ругали навигацию в телефонах, которая не хотела подключаться без сотовой связи, проехали по какой-то кольцевой Ха-Агас чуть ли не три раза, когда, наконец, вышли на нужную улицу и уткнулись в нужную дверь. Олег вышел им навстречу, открыл калитку, запустил во двор со светящимся бассейном, махнул рукой: «А вон, велосипеды за бассейн ставьте!» Он был, похоже навеселе, и поболтать с соотечественниками был тоже не прочь, в отличие от них, валившихся с ног. После намека он, с сожалением, прервал беседу, рассчитал их за два дня, показал общую кухню, душ, туалет, вручил ключи и наконец-то оставил их в покое.

Богомила рухнула на широкую загудевшую кровать, махнула ему: «Иди ты в душ, я потом». Он подхватил полотенце, чистые вещи, вышел.

Пока она мылась, он приготовил бутерброды, налил водку, понюхал – странно пахнет, травами какими-то. Она вошла, и он сел: «Богомила…Ты просто прелесть…» – «Шо? Вот видишь, и платье пригодилось, не зря я его столько таскала с собой. Нравится? Сама пошила!» – «Ты нравишься!» Он обнял ее, закружил, она поджала ноги: «Ой, стукнешь меня про що небудь!» Он посадил ее на колени, подал стакан: «Дама! Прошу меня простить, что не могу предложить вам чистого спирта, как вы заказывали, только эту рискованную водку, как бишь ее? «Ашкенази», ага! Она пахнет травками, а запить ее можно соком, если что. Ну? Лехаим?» – «Лехаим!» Они чокнулись, он опрокинул стакан – м-м, она еще и сладковатая! Что же это за водка не похожая на водку? А пошла легко.

Она встала с его колен, прошлась по комнате, вздохнула: «Хоть немножко пожить по-человечески, а, Сашко? А наливай еще!» Они выпили по второй, закусили бутербродами.

«Знаешь, – она села рядом на кровать, – я думала в кабинете у Олега, ну, когда заселялись, что я прямо там усну, у него на диване, когда он запустил свою песню про местную жизнь. А сейчас, после душа, я как будто родилась заново. А еще, если ты не заметил, трусики под платье я не надела».

Она запустила ему руку в волосы, он, вдыхая запах ее вымытого тела, поцеловал ее шею, осторожно повалил не кровать. «Нет, погоди!» – она вывернулась, отодвинула стол, щелкнула выключателем. Он сдернул покрывало, и они упали на широкий матрас, на белую простыню, сжимая друг друга и отдавая себя друг другу, как в последний раз. И когда ее опять пронзила дрожь, она, скользнув к нему сверху, прижавшись губами, которые он не закрывал ладонью, к его плечу, все выдыхала и выдыхала его имя, как стон: «Сашко… Сашко… Сашко…»

День двенадцатый: Эйлат, первый день отдыха.

Он проснулся, потому что замерз: «Что? Спальник сполз? Палатка открыта?» Потом сообразил, разлепил глаза. Окно возле большой двуспальной кровати было растворено, вчера Богомила дышала свежим воздухом, а потом они просто отключились. Она спала, завернувшись в теплое одеяло, только нос торчал и пучок черных волос, а ему остался только куцый остаток синтепонового чуда.

Он осторожно привстал, стараясь не скрипеть, закрыл окно, потом снова лег, нырнув под свой кусочек одеяла и потихоньку потянул. Она зашевелилась, отдав ему половину, приникла к нему: «Шо? Пора?» – «Прости, прости, я не хотел, спи!» – зашептал он ей в ухо, обнимая и согреваясь от ее теплого со сна тела. Она открыла глаза: «Не хотел?! Шо же ты не хотел, Сашко? – сжала в объятии. – Меня не хотел?» – «Как тебе такое в голову пришло? Тебя – и не хотеть?» Она засмеялась тихонько, снова закрыв глаза, подалась к нему: «Тогда чего ты ждешь?»