Пест – ломаный грош

– Первые клейменые маги, 13 сильнейших на момент создания артефакта, магов – были добровольцами. У них клеймо на лице было белым и появлялось только тогда, когда они пользовались силой. В обычной ситуации их было не отличить от обычного человека. Потом уже они начали отлавливать бесчинствующих магов, в основном темных, и насильно их клеймили. Нет, конечно, были и те, что добровольно шли на клеймо, но вечное служение закону многих отпугивало. Да и теперь отпугивает пуще отлучения от силы.

– И они навсегда…

– Да. Службу Ордену заканчивали только погибшие в бою. Поддаваться или заниматься самоубийством не давало клеймо, так что бились они всегда в полную силу. Только вот слабых магов насильно не клеймили, поэтому соперники у них почти всегда были слабее. Вот и получается, что даже в бою погибли немногие.

Воцарилось молчание, и учитель с учеником шли нога в ногу несколько минут, пока ученик все же не спросил:

– У вас есть клеймо?

Ратмир остановился и повернул голову так, чтобы Песту было видно лицо. На лице начали проступать белые линии, которые ручейками стекали со лба и устремлялись по переносице на щеки. Все вместе они создавали неповторимый узор.

– Вы из тех, первых?

– Нет. Я пришел гораздо позже. Я был слабым универсалом, и меня даже не хотели брать, но я воевал. И на войне я обрел то, что меня возвысило над остальными, более сильными, – учитель вздохнул и с горькой усмешкой произнес: – Я выживал. Выживал там, где умирали другие, и это стало тем, что открыло для меня ряды Ордена. С каждым годом, с каждым успешным заданием я увеличивал только одно своё преимущество, техникой и артефактами. Я выживал везде. В адском пекле, в могильной мерзлоте, внутри камня, во тьме. Я, если честно, уже не знаю, есть ли сила, способная меня убить. Надеюсь, что такая все же найдется, или мне придется стать бессмертным.

Ратмир поежился, словно от холодного ветерка.

– Я не смогу принять клеймо. За мной клятва…

– Я знаю и не прошу подобного безумства. У меня к тебе предложение, – Ратмир остановился и посмотрел на юношу более внимательным взглядом. – До нас дошла информация, что ты имел разговор с главой Земельного приказа, и суть его заключалась в том, что ты хочешь приобрести земли на востоке. Те, что лежат за имением Ультак.

– Было… – произнес юный ведун и напрягся, вжимая голову в плечи, ожидая какого-либо подвоха.

– Ты получишь все земли на востоке, от имения Ультак до самой границы, бесплатно. С твоего рода навсегда снимут налог и пошлины. С тебя снимут воинскую повинность, – Ратмир умолк и начал наблюдать за Пестом. Вопреки ожиданиям глаза юноши не бегали, а руки не тряслись в приступах алчных порывов. Юноша хмурился. Голова опустилась, а взгляд, брошенный исподлобья, вызвал ухмылку учителя.

– Больно гладко. Что за то хочешь?

– Первое и главное. Восточные земли обяжутся поставлять хлеб в государственные хранилища по цене, не превышающей «государевой наценки». Всегда. Без права откупа монетой.

Глаза юноши округляются, и лицо приобретает растерянный вид.

– Я в курсе, что твои родичи привезли три обоза пшеницы и пяток обозов муки на торжище в Ультаке. Они были единственные, кто торговал на восточной ярмарке хлебом. Я хочу, чтобы ты приводил эти обозы в столицу. Зерно должно быть в государственных хранилищах. Это важно. Гвинея больше не может себе позволить повторения голода на юго-востоке. Мы были на грани голодного бунта, и в этом только наша вина.

– А ежели мало будет обозов? Ежели беда у нас будет, и не сможем урожай поднять? – неуверенно спросил Пест.

– Будешь передо мной отвечать, – учитель вздохнул и добавил. – Но если действительно форс-мажор – думаю, договоримся.

– А не зерном можно налог отдавать?

– Не налог, а… назовем это «сговорным торгом», – Ратмир улыбнулся такому термину. Ученик и учитель вновь продолжили путь неспешным шагом. Вдалеке послышались удары молотов в кузне. – А что ты можешь предложить вместо зерна и муки?

– Так ягодой наш лес богат…

– Ягода не подойдет. Нужно то, что можно хранить. Минимум три года, лучше пять.

Пест задумался и, пожевав губами, ответил:

– Ежели не одну зиму хранить, то можно рыбу и мясо солить да вялить. Ягоду тоже сушить можно. Ежели справно мясо солить, да ягоду сушить по уму и хранить не абы как, то такой припас и пять зим пролежит. Дубовый будет, но есть такой можно, – Ратмир согласно кивнул, а юноша продолжил: – Куприяны, соседи наши, умеют сыр варить твердый. Они его потом в пчелиный воск катают, и лежит он у них зело долго. Старшой их говорил, что запрятано у них сыру малость, с десяток лет пролежавшего.

Ратмир кивнул и продолжил:

– Хорошо, обсудим. Помимо припасов, с тебя граница на востоке. Я тебя границу удержать не прошу. Ни сил, ни людей не хватит. Мне нужно, чтобы ты в случае нападения задержал передовые отряды и немедленно дал знать в Совет Ордена, – Ратмир заметил хмурящееся лицо Песта и добавил: – Как задерживать – думать тебе, но помощь будет. Это гарантирую.

– А ежели мы в леса и болота уведем их?