Пестрая бабочка 3. Пауза (СИ)

- Крис, - настоятель взял меня за руку совершенно профессиональным жестом доброго целителя-психиатра, - иди и ложись спать. Отчаиваться рано. Я провожу тебя, а потом помолюсь о его здоровье и попрошу у богини благословения. Паника сейчас никому не поможет.

- Но...

- Иди спать!

- Но тебе бы помог образец зелья, которым он отравился?

- Крис! - голос обрел доселе незнакомые мне металлические нотки. - Мы сделали все, что могли. Ты сделала все, что могла. Все, что от тебя требуется сейчас - лечь спать. Завтра будет очень тяжелый день, а времени уже час ночи. Не заставляй поить успокоительным и тебя.

Он думал, что я смогу уснуть. Наивный.

Минут десять ушло у меня на разглядывание теней по углам комнаты и осознание того простого факта, что сна-то ни в одном глазу. Ладно. Я - не слишком хороший мистик, зато я отличный алхимик. И как минимум, я могу понять, из чего именно состоит дрянь, которой, по мнению Салли, отравился Георг. Он же сам сказал мне: сообщи кому-нибудь. Значит, нужно узнать побольше, вот и все.

Я встала и снова полезла в сумку в поисках приличного плаща, нашла, завязала под горло, накинула капюшон и снова пошла на улицу. Охранник на выходе из гильдии посмотрел с удивлением, но потом только пожал плечами и посоветовал быть осторожнее.

Вход в "Шмеля" действительно обнаружился за углом и выглядел вполне респектабельно. Разумеется, при нормальных обстоятельствах молодая женщина, являющаяся в кабак одна ночью - нонсенс, но Серебряный город уже погрузился в пучину безумия, и на такие мелочи всем было уже плевать. Внутри было светло, жарко натоплено и звучала громкая музыка. Несмотря на поздний час, заняты были почти все столики, рекой лилось вино, слышался смех, а под потолком плавали клубы сладкого сиреневого дыма. Бархат, шелк, золотое шитье и целые созвездия драгоценностей. В правом углу играли в королевский покер. Похоже, все, у кого еще оставались деньги, и кто не смог покинуть город по какой-то причине, вели именно такой образ жизни.

Распорядитель нашел мне маленький столик возле колонны, увитой темно-зеленым плющом, а официант ушел за вином, фруктами и кальяном. Не то, чтоб у меня было желание хоть что-то здесь съесть или выпить, так для вида.

В это время музыка смолкла, и на маленькую сцену вышел худощавый высокий человек. Он был странно одет: вместо камзола, нечто темно-лиловое, напоминающее по покрою одежду на статуе Шаггората в его подземном храме - слишком прямые линии и никакого шитья и кружев. Под ним белоснежная сорочка и атласная фиолетовая штука, которую все тот же Шаггорат называл "жилетом". На голове человека была высокая черная шляпа с прямой высокой тульей и неширокими полями, украшенная темно-фиолетовой лентой, удерживающей цветные петушиные перья. Лицо его было раскрашено белым и черным - как череп. Мужчина потешно раскланялся, подчеркивая нескладность каждого своего движения, зал мгновенно затих. Любопытно, вместо оркестра - маленький спектакль из одного актера для развлечения? Немного экзотики, как говорил Георг.

- Знаете, - человек повертел в руках блестящую лакированную тросточку с посеребренным набалдашником, - зашел я вчера к целителю. Не, правда, без дураков! Зашел, значит, и спрашиваю - сколько у вас стоит удалить зуб? А он мне - три золотых. Три! Представляете? Это за две минуты работы! А он мне на это - а хотите, я попробую специально для вас удалить его ме-е-е-едленно?

Зал нашел в этой шутке что-то смешное и разразился истерическим хохотом.

- Ну, я ему на это: "Мистрэ! Мистрэ, вы не любите людей!". "Да вы знаете, люблю, но среди пациентов их попадается так мало..."

Снова смех. Похоже, все здесь были пьяны настолько, что не важно было уже, над чем хохотать. Мне тем временем принесли вина, бокал, тарелку с нарезанными фруктами и высокий кальян из синего стекла. Я видела такой у Эрика, он же и показал мне, как с этой штукой обращаться, в Дайсаре же традиция курить пар не прижилась. Я достала платок и аккуратно вытащила из чашки немного табачной смеси, влажной и сладко пахнущей. Завернула свою добычу в ткань, что ж, пожалуй, больше здесь делать было нечего: расплачусь и назад.

- Знаете ли вы, - продолжал юродствовать раскрашенный под скелет, - что в поэзии называется "Я помню этот чудный миг, когда вас встретил...", в медицине зовется просто: "беспорядочные половые связи".

Теперь хохот просто оглушил, но я замерла не поэтому: артист окидывал взглядом весь зал, и когда уставился на меня, глаза его почернели, очень знакомо так почернели. Я глянула за собственный ворот - амулет сиял мягким золотистым светом. Мертвяки! Да сколько же их тут? Тонкие губы существа растянулись еще шире, совсем как у лягушки. Он дал знак музыкантам, что теперь их очередь, а сам, лавируя между столиками, добрался до меня и снова изобразил шутовской поклон, взмахнув странной шляпой с петушиными перьями.

- Похоже, вы скучаете? Могу я?.. - мой ответ не требовался, он уже уселся на второй стул, буквально сложившись пополам, как пляжный шезлонг.

Худой и длинный, нескладный, такой забавный и такой неопасный на вид.