Пестрые истории

Рука королевы Каролины покоилась на руке герцога Фридриха, сына королевы Юлианны, за ними шла в танце сама Юлианна с графом Струэнзе. Дружеские улыбки, дружеское расположение к министру излучала вдовствующая государыня в этот вечер, на этом бале масок лицемерия и коварства.

В самом деле, кому могло прийти в голову, глядя на переплетенные руки, что звенья арестантских цепей сплетаются похожим образом?

Внизу в караульном помещении собрались офицеры полковника Келлера…

Подозревали — что-то готовится, но полковник не торопился отдавать приказы.

К часу ночи музыка умолкла, гости стали разъезжаться, загасили свечи в люстрах. Все отправились на покой.

Три часа утра.

По коридору, ведущему в апартаменты короля, крадутся четыре фигуры, приближаясь к спальне: Юлианна, Фридрих, Рантцау и Гульдберг. Один со свечой в подсвечнике, другой с бумагами подмышкой. Подделанным ключом пробуют открыть дверь спальни, но замок не поддается. Растолкали спящего камердинера, тот с испугу послушно отдает высочайшим посетителям свой ключ. Они врываются в комнату.

Король просыпается на шум и свет, выскакивает из кровати. Рантцау заранее припасенной ложью до смерти пугает его:

— Народ восстал! Хочет ворваться во дворец, караул уже не в состоянии их удерживать. Люди требуют отстранить от дел Струэнзе и удалить королеву!

Король с тяжелой головой, от неожиданности он вообще не понимает, чего от него хотят. Рантцау кричит:

— Речь идет о жизни и смерти! Народу надо уступить!

С этим кладет перед ним готовые бумаги: приказы об аресте Струэнзе и королевы.

Той же самой рукой судьба свергла Струэнзе с высот власти, которой в свое время туда и вознесла. Слабый, безвольный король и на сей раз уступил давившей на него сильной воле. Ему сунули в руку перо, и он чиркнул свое имя под приказами об аресте.

В это время в караульном помещении Келлер топал ногами от нетерпения. Где застрял этот Рантцау? Тут ему докладывают, что драгуны Айхштедта уже окружили дворец и ни одной души не впускают и не выпускают. На кой черт ждать этих бумаг! Прихватив с собой нескольких офицеров, взбегает по лестнице и врывается в покои Струэнзе.

Могущественный вельможа, сонно потянувшись, недовольно спросил, что понадобилось стольким людям в его комнате глухой ночью? Но очень скоро узнал, о чем речь, потому что Келлер, схватив его за горло, враз сбил с него сон.

— Именем короля! Вы уже не министр, а узник!

Струэнзе в лапах Келлера обмяк и, сникнув, позволил себя схватить и увести.

В это время солдаты Айхштедта арестовали графа Брандта и схватили доверенных лиц Струэнзе.

Но предстояло еще самое черное дело: арестовать коро леву Дании!

Вызвался Рантцау, прихватив с собой трех офицеров Келлера.

Постучался в дверь спальни королевы, поскольку ее тотчас не открыли, начал колотить по ней кулаком, угрожая взломом. Дверь открылась, королева шагнула навстречу рвавшимся в ее комнату. Гордая и полуодетая.

Рантцау предъявил ей приказ короля.

Каролина не испугалась. «Несчастный предатель!» — крикнула она Рантцау и двинулась, чтобы идти к королю и отменить обманом выуженный у него приказ. Рантцау заступил ей дорогу и грубо заорал, чтобы она одевалась и следовала за ним. Негодующая королева воскликнула: как смеет ничтожный слуга в таком тоне говорить с ней! Рантцау кивнул одному из офицеров.

Последовала отвратительная сцена.

Офицер грубо схватил королеву, она оттолкнула его и закричала, зовя на помощь. Никто не появился. Офицер снова налетел на нее, началась жестокая схватка между полуодетой женщиной и вооруженным воякой. Понадобилась помощь второго офицера, чтобы совместными усилиями принудить вконец обессилевшую, задыхающуюся женщину сдаться.

Ей позволили одеться в соседней комнате, потом вместе с камеристкой усадили в карету напротив двух солдат с ружьями; тридцать драгун сопровождали карету в крепость Кронбург. Там королеву Дании заперли в убогую комнатушку с забранным решеткой окном.

Она стала узницей.

Sic transit gloria mundi…

В коронационной церемонии римских пап имеется такой традиционный ритуал. Вперед выходит один из служек, поджигает несколько сухих веток, помахивает ими перед новоизбранным папой, а когда дым рассеивается, произносит именно эти слова предупреждения:

Sancta pater, sic transit gloria mundi…

Святой отец, так проходит мирская слава…

Это изречение едва ли подходит лучше кому-нибудь другому, чем этим двум фигурам в истории Дании…

В бальной зале еще трепетал в воздухе аромат платья удаляющейся королевы Каролины, а в ушах графа Струэнзе еще звучала музыка аллеманды,и даже во сне его преследовала благосклонная улыбка королевы Юлианны: и вот, прош. т всего немногим более двух часов,как рассеялись и власть, и слава во всем их сиянии, как дым от сожженного хвороста.

* * *

Сначала надо было покончить с королевой Каролиной.