Пестрый шарф

— Мне необходимо увидеться с Ниро Вульфом. Увидеться сейчас, пока я не передумала.— Она уставилась на меня своими блестящими карими глазами.— Конечно, я влипла в прескверную историю. Но выход есть. Нужно только уговорить Ниро Вульфа помочь мне выпутаться из нее.

Я заметил, что ей это вряд ли удастся, пока прием не закончится.

Она огляделась по сторонам.

— Сюда могут войти?

Я ответил отрицательно.

— Можно еще выпить? Будьте добры.

Я сказал, что для начала ей лучше успокоиться, и вместо возражений она поднялась и налила себе сама. Я сел и, нахмурясь, наблюдал за ней. Для члена Манхэттенского цветочного клуба или даже дочери одного из них моя посетительница производила слишком необычное впечатление. Она вернулась к своему креслу, села и посмотрела мне в лицо. Разглядывать ее и считать это занятие неплохим способом приятно провести время можно было только в том случае, если у меня оставался какой-нибудь шанс на заключение контракта.

— Я могла бы рассказать вам,— задумчиво произнесла она.

— Многие так и поступают,— скромно потупился я.

— Пожалуй, мне лучше выговориться сейчас.

— Хорошо. Начинайте.

— О'кэй. Меня могут обвинить в мошенничестве.

— Этого недостаточно,— возразил я.— Чем вы занимаетесь? Передергиваете в канасту?

— Я говорила вовсе не о шулерстве,— она сипло прокашлялась,— а только о мошенничестве; напомните мне как-нибудь при случае, чтобы я рассказала вам историю своей жизни. О том, что моего мужа убили на войне и мне пришлось опуститься до этого. Мои слова не разжигают вашего любопытства?

— Разумеется, разжигают. Так чем же вы занимаетесь — разворовываете орхидеи?

— Нет. Плохо быть бедной и плохо быть нечестной — вот то, что я привыкла думать раньше. Но однажды мне вдруг пришлось убедиться, что это не так просто. В жизни случается сталкиваться с разными людьми и подчиняться их влиянию. Два года назад мы вчетвером выманили сто тысяч у одной состоятельной дамы с богатым мужем. Я могу рассказать вам, как нам это удалось, даже назвать имена, потому что вряд ли ей придет в голову разоткровенничаться.

Я кивнул.

— Жертвы шантажа редко бывают способны на это. Чем…

— Я не вымогатель!

— Приношу свои извинения. Мистер Вульф часто говорит, что я опережаю события.

— Сейчас именно такой случай.— Она все еще кипела от негодования.— Вымогатель хуже мошенника. Но дело не в этом. Самое отвратительное для мошенника состоит в том, что другие мошенники толкают его на низость, хочет он того или нет. Заставляют его малодушничать — вот что хуже всего! Когда-то у меня была подруга — настолько близкая, насколько возможно мошеннику в его положении. Но ее убили. Если бы я выложила все, что мне известно, убийцу наверняка бы поймали; но я тряслась от страха перед полицейскими, поэтому он все еще на свободе. Но ведь она была моей подругой! Я чувствую, что опускаюсь на самое дно,

— Слишком низко,— согласился я, наблюдая за ней.— Видите ли, я почти не знаю вас. Мне трудно представить, как вы поведете себя после двух бокалов виски. Может быть, ваше любимое занятие — водить за нос частных детективов.

Она пропустила мое замечание мимо ушей.

— Я давно поняла,— продолжала она, как будто читала монолог,— что совершила ошибку. С год назад я решила покончить с этим. Самый верный путь — рассказать все кому-нибудь, как я рассказываю сейчас вам, но у меня не хватило сообразительности, чтобы понять это.

Я кивнул.

— Да, я понимаю.

— Поэтому я все откладывала решительный шаг. В декабре мы провернули неплохое дельце, и я укатила отдыхать во Флориду, но по дороге встретила одного типа с клиенткой на поводке. Только неделю назад мы вернулись сюда. Вот чем я сейчас занята и почему оказалась здесь. Тот человек…— Она внезапно остановилась.

— Ну,— подбодрил я ее.

Она выглядела совсем подавленной, не просто встревоженной — нет, тут было что-то другое.

— Я ничуть не преувеличиваю насчет него,— сказала она.— И ничем ему не обязана. Он просто противен мне. Но все это касается только меня и никого больше. Мне нужно лишь объяснить, почему я здесь. Как бы я желала не приходить сюда вовсе!

У меня не было никаких сомнений относительно ее искренности, даже если она не репетировала сцену перед зеркалом.

— Все это подтолкнуло вас к беседе со мной,— напомнил я.

Она уставилась взглядом в какую-то точку позади меня.

— Если бы я не пришла! Если бы только я не встретила его!

В волнении она наклонилась ко мне.