Песцы

— Здорово, товарищи. С прилетом. Как дела?

Шухмин сунул снятый шлем в карман.

— Спасибо, все в порядке. Механики с вами?

— Есть, товарищ начальник, — послышались с камера молодые голоса.

— Ну, ребята, принимайтесь за машину. А мы все спать.

— Товарищ Шухмин, неужели не задержитесь на денек?

— Некогда, товарищ, работа не ждет. Небось ледокол уже у Юшара… Кстати, как дела с заброской горючего? «Зверолов» уже зашел на Колгуев?

— До сих пор нет от него никаких известий.

— Это плохо — задумчиво проговорил Шухмин, — ну да ладно, утро вечера мудренее. Айда на берег, ребята.

Экипаж самолета перешел на катер.

На самолете остались только запасные механики.

Постукивая мотором, катер быстро приближался к рассыпавшемуся по косогору редким бисером огней Архангельску.

Стоявший на руле повернулся к Шухмину:

— Где приставать будем — против гостиницы?

— Нет, нет, нельзя ли выбросить меня у порта, — нужно зайти на телеграф. А сами приставайте потом на Театральной.

— Зачем же вам беспокоиться, давайте телеграмму, мне домой как раз мимо телеграфа итти — заброшу, — предложил рулевой.

— Нет, ничего, не нужно. Я сам, — поспешно ответил Шухмин.

Слева на высоком откосе берега показалась белая башня портового управления. Под нею у каменной стенки набережной засерели бревна пристани.

Когда Шухмин выскочил из катера, борт-механик Карп сделал движение выскочить следом. Шухмин заметил его движение.

— Вы куда?

— А с вами, на телеграф.

— Ни к чему, идите спать. Если вам нужно отправить телеграмму, давайте я сделаю.

— Ну ладно, пожалуй, правда, лучше будет скорее в койку, — сказал Карп.

Шухмин махнул рукой и катер отвалил. Вскоре стук его мотора потерялся вдали, заслоненный шорохами ночной реки.

Стал накрапывать дождь. Шухмин поднял воротник кожаного пальто и быстро поднялся на берег. Вдруг он вздрогнул: от стены портового управления отделилась темная фигура с торчащими из-за спины острием штыка. Фигура сделала несколько шагов наперерез Шухмину. У Шухмина часто застучало в висках: мозг прорезала острая короткая мысль: «уже»? Сквозь сетку дождя Шухмин ясно различил красноармейца, быстро идущего ему наперерез, и остановился. Несколько мгновений, понадобившихся красноармейцу для того, чтобы подойти, растянулись для Шухмина в ряд быстрых сбивчивых мыслей. Заложенные в карманы пальто руки нервно сжимались и разжимались.

Красноармеец остановился против Шухмина и неуверенно произнес:

— Гражданин, одолжите спичку.

Эти обыкновенные слова не сразу проникли в охваченный быстрыми сбивчивыми мыслями мозг Шухмина. Красноармейцу пришлось повторить вопрос.

— Гражданин, а гражданин. Спичку прошу, ай не понял?

Дрожащими руками Шухмин нащупал в кармане коробок и протянул красноармейцу. Пока тот закуривал, пряча спичку от дождя в рукав шинели, Шухмин быстро пошел к городу.

— Эй, гражданин, спички-то возьми.

Но Шухмин уже не слыхал. Сжав зубы он быстро шагал к белеющему сквозь пелену дождя зданию почты. В голове нервно стучала мысль: «распустился, так нельзя… глупо».

По гулким железным ступеням с отполированными до блестка краями он быстро взбежал на второй этаж. Дежурная телеграфистка клевала носом над затрепанной книжкой и вздрогнула от нервного вопроса:

— Нет ли телеграммы до востребования на мое имя?

— А как ваша фамилия?

— Ах да… Чекалов, — уверенно произнес Шухмин.

Порывшись в затянутом железной сеткой шкафике, телеграфистка вынула депешу:

— Как фамилия-то?

— Ч е к а л о в.

— Ну, значит, это не вам, тут  Ч и к а л о в у.

— Это мне.

— Вы же сказали  Ч е к а л о в у.

— Это вам показалось, товарищ. Я сказал именно  Ч и к а л о в — уверенно произнес Шухмин.

— Ваш документ.

— Вот, пожалуйста, — Шухмин протянул в окошечко профсоюзную книжку.

Телеграфистка мельком взглянула на фамилию и выдала Шухмину депешу. Попрежнему пряча в воротник лицо, и избегая взгляда телеграфистки, Шухмин быстро вышел.

Только на углу под слабым светом номерного домового фонаря Шухмин раскрыл телеграмму и с трудом разобрал расплывающиеся в глазах бледные строки:

«Тося телеграфировала благополучном приезде курорт все спокойно Энгель».

Шухмин несколько раз прочел телеграмму, стараясь хорошенько запомнить ее текст и быстро вышел из под света фонаря. Стук его сапог по доскам тротуара гулко разносился по проспекту. У длинного темного забора какой-то стройки Шухмин приостановился и, старательно разорвав листок телеграммы, просунул клочки сквозь щель тротуара. Затем он сделал то же самое с только что предъявленным на телеграфе профсоюзным билетом.

III

Ровный гул моторов действовал усыпляюще. Второй пилот, молодой белобрысый Ян Глюк, клевал носом. Полет проходил совершенно спокойно. Все были заняты своим делом.