Пьесы

Миссис Даджен(разражаясь сухими, злобными рыданиями). Нет, уж это слишком, это слишком! Братец его, который всю жизнь позорил нас, угодил на виселицу как мятежник; и твой отец, вместо того чтобы сидеть добром дома, со своим семейством, поскакал за ним — и вот теперь умер и все бросил на меня одну. Да еще эту девчонку прислал, чтоб я с ней нянчилась! (Резким движением надвигает шаль на лоб.) Грех это, вот я что скажу. Грех, и только.

Кристи(помолчав немного, с тупой, скотской радостью в голосе). А денек-то, видно, славный будет.

Миссис Даджен(передразнивая его). Денек славный… А у самого только что отец умер. Да есть ли у тебя сердце, мальчик?

Кристи(упрямо). А что ж тут такого? Выходит, если у человека отец умер, так ему и про погоду слова сказать нельзя?

Миссис Даджен(с горечью). Хорошее утешенье мне мои дети. Один сын — дурак, другой — пропащая душа, ушел из родного дома и живет среди цыган, контрабандистов и преступников, самого отребья людского.

В дверь стучат.

Кристи(не двигаясь с места). Это священник.

Миссис Даджен(резко). Может, ты встанешь и впустишь мистера Андерсона в дом?

Кристи нерешительно направляется к двери. Миссис Даджен закрывает лицо руками, так как ей в качестве вдовы надлежит быть убитой горем. Кристи отворяет дверь, и в кухню входит священник Антони Андерсон — человек трезвого ума, живого нрава и приветливого душевного склада. Ему лет пятьдесят, и он держится с достоинством, присущим его профессии; но достоинство это вполне мирское, смягченное дружелюбной и тактичной манерой обхождения и отнюдь не наводящее на мысль о бесповоротной отрешенности от всего земного. По наружности это сильный, здоровый мужчина с толстой шеей сангвиника; уголки его резко очерченного, улыбчивого рта прячутся в складках мясистых щек. Без сомнения — превосходный пастырь духовный, но вместе с тем человек, способный взять лучшее и от здешнего мира и сознающий, быть может, не без чувства вины, что уживается он с этим миром легче, чем подобало бы истинному пресвитерианину.

Андерсон(снимая свой плащ и поглядывая на миссис Даджен). Ты сказал ей?

Кристи. Она меня заставила. (Запирает дверь, потягивается, потом бредет к дивану, садится и вскоре засыпает.)

Андерсон снова с состраданием смотрит на миссис Даджен, затем вешает плащ и шляпу на вешалку. Миссис Даджен утирает глаза и поднимает голову.

Андерсон. Сестра! Тяжко легла на вас десница господня.

Миссис Даджен(упорствуя в своем смирении). Такова, стало быть, воля его, и я должна склониться перед ней. Но мне нелегко. Зачем только Тимоти понадобилось ехать в Спрингтаун и напоминать всем о своем родстве с человеком, приговоренным к виселице и (со злобой) заслужившим ее, коли уж на то пошло.

Андерсон(мягко). Это был его брат, миссис Даджен.

Миссис Даджен. Тимоти не признавал его за брата, после того как мы поженились: он слишком уважал меня, чтоб навязывать мне подобного братца. А вы думаете, этот негодный себялюбец Питер поскакал бы за тридцать миль, чтобы взглянуть, как Тимоти надевают петлю на шею? И тридцати шагов не прошел бы, не из таких. Но, как бы там ни было, я должна с покорностью нести свой крест. Слов меньше, толку больше.

Андерсон(подойдя к огню и став к нему спиной; очень внушительно). Ваш старший сын присутствовал при казни, миссис Даджен.

Миссис Даджен(неприятно пораженная). Ричард?

Андерсон(кивнув). Да.