Дарнлей
Мисс Плесид. Да, и сэр Френсис зашел только для того, чтобы занести Фэнни какую-то занимательную книжку по истории Англии.
Мейнуэринг. Она меня околдовала. Как я хотел бы быть веселым, красивым и богатым. Нет, нет, лучше быть кочергой, каминным ковриком или философом. Какая я скотина, однако, думаю о себе, а Дарнлей так. грустен.
Дарнлей. Те векселя Марсдена, которые вы недавно купили по моей просьбе… платеж истекает на этой неделе?
Мейнуэринг. Да, черт бы побрал этого расточительного негодяя. Векселей на десять тысяч фунтов. Вы дали за них две тысячи — самая неудачная сделка, которую вам приходилось когда-либо заключать.
Дарнлей. Прошло время, когда знание было силой. Сила в деньгах, и у меня они будут!
Мейнуэринг
Дарнлей. Да… ваша сестра! Ах, Мейнуэринг! Не будьте так жестокосердны. Если бы оказалось, что ваша сестра не так уж виновата, если бы…
Мейнуэринг. Молчите!
Дарнлей. Неужели страдание не искупает вины? Неужели покорностью и терпением нельзя склонить вас к прощению?
Мейнуэринг
Дарнлей
Мейнуэринг. Давайте поговорим о чем-нибудь другом — о политике, о погоде, о делах. Что у вас нового?
Дарнлей. Опять неудачи. Через несколько дней моей фирме предстоят тяжкие испытания. Но волны разобьются о нашу скалу.
Мейнуэринг. Безрассудства леди Джулиет могут поколебать и скалу Гибралтара.
Дарнлей. Когда пройдет буря, я сумею поставить им преграду.
Мейнуэринг. Не нужно откладывать. Настало время открыть ей глаза на то, к чему приводит расточительность.
Дарнлей. Но я люблю ее. Мне нравится смотреть, как она сорит деньгами. Богатство для меня было бы обузой, но благодаря его чудесному свойству я могу окружить ее королевской роскошью. И теперь, даже теперь, я, которого считают дельцом, спекулянтом, — я боюсь не бедности, не она тревожит и пугает меня. Потерянное состояние можно возвратить. Но если потерян дом, честь, счастье — тут уж не утешит никакая философия, не поможет никакая энергия. Вы правы, Мейнуэринг. Сила не в деньгах!
Мейнуэринг. Простите за то, что я причинил вам боль. Но теперь, когда вы наконец очнулись от этого кажущегося равнодушия, все опять будет хорошо. Вспомните о правах мужа. Скажите леди Джулиет, что она ведет себя легкомысленно, и вышвырните из вашего дома этого беспутного Лотарио.
Дарнлей. Чтобы она стала жалеть его? Неужели человек, который поклялся боготворить и лелеять это молодое существо, из-за одного лишь подозрения, страха превратится в жалкого ревнивца и этим опозорит ту, которая пришла в его дом без единого пятна на совести? Свет никогда не оправдает женщину, которую запятнал подозрением собственный муж. И неужели я подам повод этому человеку распускать слухи о том, как он заставил гордого Дарнлея дрожать за свою честь. Ведь если он увидит, что я препятствую его преступным намерениям, его тщеславие восторжествует. Чего я этим добьюсь? Если она равнодушна к нему, моя поспешность только оскорбит ее, и он в ее глазах станет лучше, чем есть на самом деле. Но если она любит его… если… о боже! ее добродетель… Нет-нет, не за нее я трепещу. Но ее сердце! Вот чего я боюсь!
Входит Фэнни.
Фэнни. Папа, папочка!
Дарнлей. Моя маленькая красавица!
Фэнни. Мама только что узнала, что вы дома! Идите к ней!
Дарнлей. Она звала меня?
Фэнни. Конечно. Пойдемте, я расскажу вам, как хорошо я отгадала загадку, которую мне загадал сэр Френсис.
Дарнлей
Фэнни. Нет, не люблю.
Дарнлей
Фэнни. Он плохой, он говорит неправду.
Дарнлей. Да?