Пьесы

О р л о в. Только надо сначала произвести командирскую разведку!

К о ч е т (задумчиво). Ну что же! Я готов!

Р о т м а н. А я — против! Вот — читайте! (Он вытаскивает из кармана объявление.) За поимку Кочета сто тысяч рублей предлагает германское командование. Сумма ведь эта — немалая, и они заплатят ее, сукины дети! А вдруг найдется такая паскуда и соблазнится? Опасность надо обходить с умом, а он (кивнув на Кочета) ей прямо в глотку лезет!

С а ш а. Верно, Степан Григорьевич! Вам никак нельзя! В тюрьме сидит мой отец, значит, мне и идти. А вам не нужно судьбу искушать!

К о ч е т. Судьбу, говоришь? Хм! Не гоже нам с тобой, коммунистам, о судьбе говорить. Судьба, Саша, понятие не очень-то марксистское! Но раз уж ты коснулся этого слова, расскажу я тебе, друг мой, одну старую сказку. Совсем молодым служил я в Баку у Сергея Мироновича Кирова. И вот у подножья Девичьей Башни от мудрого деда услышал я эту историю! Жил когда-то в Персии шах — великий, знаменитый государь. И был у него любимый садовод — Гассан. Выходит этот Гассан в парк погулять и видит — на скамейке сидит… смерть!

Н а т а ш а. Кто сидит?

К о ч е т. Смерть! Знаешь, такая бабка с косой. И смотрит она на Гассана злым-презлым взглядом. Перепугался Гассан, вбежал во дворец и все это рассказал шаху. Тот говорит. «М-да! Значит, плохо твое дело, Гассан! Надо тебе скорей из Тегерана смываться. Рекомендую город Тавриз. Жизнь там тихая — провинция, и все-таки довольно далеко отсюда!» Гассан так и сделал: ночью собрал караван, сложил свое барахлишко и дал ходу из Тегерана в далекий Тавриз. На следующий день шах выходит в парк и опять же видит — сидит на скамейке все та же смерть. Когда он приблизился, она встала и низко, любезно ему поклонилась. Тогда шах сказал: «Объясните мне, мамаша, в чем дело? Вчера на Гассана вы зло посмотрели, а со мной сегодня так мило поздоровались!» И смерть ответила шаху: «Потому есть у меня причина на него сердиться. Ведь Гассан у меня числится по спискам в Тавризе, а до сих пор болтался здесь, в Тегеране».

М а р у с я (после паузы). Значит, поехал Гассан в Тавриз, чтобы там умереть?

К о ч е т. Вот именно! А думал, что спасает свою жизнь. Никто не знает, где он в списках состоит! И я не знаю. В тюрьме сидит твой отец, Саша, а попытаться спасти его — дело мое! Никому я его не уступлю. Понятно? Теперь ложитесь и спите спокойно. Через два часа уйдете на дальние хутора. Здесь оставаться опасно! Ротмана назначаю своим заместителем. И помните: о моем походе чтобы ни одна душа…

Кочет уходит в глубь землянки. Все ложатся спать. Наташа устраивается на свежем воздухе — около аппарата. Рядом с ней Орлов. В двух шагах от них Саша. Орлов кладет руку на ключ передатчика и что-то выстукивает.

О р л о в. Будем сегодня заниматься?

Н а т а ш а. Нет, Петя, не будем. (Приподнимается и спрашивает у Саши.) Накрыть тебя, Саша?

С а ш а. Спасибо… Не надо.

Пауза. Лагерь спит. В дверях землянки появляется  К о ч е т. Он в крестьянском тулупе, опирается на палку. Смотрит на спящую Наташу. Орлов спит рядом с ней, его рука лежит на ее руке.

Пауза.

К о ч е т (усмехнувшись, с грустью). А я мечтал, старый дурак! (Он идет по просцениуму, проходит мимо часового — Седова.)

С е д о в. Счастливый путь, Степан Григорьевич!

К о ч е т. Спасибо! Я недалеко… Осмотрю местность — и назад! (Уходит.)

Тишина. Падают листья.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Кабинет Макенау. Он помещается в бывшем кабинете Кочета. Сцена пуста. М а к е н а у  выходит с  о б е р - л е й т е н а н т о м.

М а к е н а у (швыряет на стол перчатки, фуражку, сбрасывает шинель). Безобразие! Какой вы к черту комендант района?! Мы каждый день теряем десятки солдат… И не вшивых итальянцев, а наших отборных строевиков…

О б е р - л е й т е н а н т. Господин полковник!

М а к е н а у. Они до того обнаглели, что на переезде чуть было не захватили меня, полковника Макенау.

Обер-лейтенант хочет что-то сказать, но Макенау обрывает его.

У этих негодяев наши методы расправы! Солдаты начинают их бояться! Железный Тарас нагнал такой ужас на полевую жандармерию… Докладывайте!