Пьесы

АРИАНА. Это и есть угнетенное состояние. Скажите своему брату, что я очень сожалела... Он поймет.

ЭММА. Конечно.

АРИАНА выходит. Пауза.

Когда стареешь... какое облегчение...

СЮЗАННА. Вы полагаете?

ЭММА. Разве нет?

СЮЗАННА. Не знаю.

ЭММА. У меня такое впечатление, что я вас знаю давным-давно...

СЮЗАННА кивает и улыбается. Пауза. Слышится смех АВНЕРА.

АВНЕР (БАЛИНТ, за ним АВНЕР появляются на веранде). ...А у моего сына, ирония судьбы, нет никакого таланта. Никакого, никакого. Это трогательно. Он записывает мои остроты, бедняга. Я для него просто кладезь.

БАЛИНТ смеется. Они подходят к СЮЗАННЕ и ЭММЕ, на них прогулочные костюмы.

АВНЕР. Он хочет, чтобы я купил ему машину для обработки текстов. Я сказал: "А что обрабатывать ? Сначала напиши, а потом будешь обрабатывать." (Обращаясь к ЭММЕ и СЮЗАННЕ). Может быть это была самая прекрасная из прогулок! Скажите им, Балинт. Скажите.

БАЛИНТ. Мы видели сурков буквально в двух шагах.

АВНЕР. Как вот вас сейчас вижу.

БАЛИНТ. И целое семейство серн...

АВНЕР. На гребнях. Какое изящество!...

БАЛИНТ. И необыкновенные цветы...

АВНЕР. Неведомые цветы... И в довершение ко всему, настоящий подарок — малина на обочине дороги, великолепная малина, как награда, у нее такой вид, будто она говорит, я отдаюсь вам. Женщины не так великодушны... Скажи, Эмма, я по дороге взял на стойке вечернюю программу... Струнный квинтет. Прекрасно. Но какой?... Эмма, ты уверена, что нет другой программы?

ЭММА. Есть только та программа, которая у тебя в руках.

АВНЕР. Эти идиоты не уточняют, что там за номера. Струнный квинтет. И все.

ЭММА. Ариана просила сказать тебе, что она очень сожалела.

АВНЕР. Вот если бы они играли пятьсот шестнадцатый!... Балинт, вы представляете, что это будет за день? Прогулка в Льезер и пятьсот шестнадцатый, королевский день!

ЭММА. Они обязательно будут играть пятьсот шестнадцатый.

АВНЕР. Знаешь, что меня больше всего раздражает в Страттене? Они с каким-то упорством все усложняют. (Обращаясь к БАЛИНТУ, развязывающему ботинки). В прошлом году они на одного Баха сыграли трех Хиндмитов, пять Эльгаров...

БАЛИНТ сочувственно качает головой.

ЭММА. Ты вовсе не обязан идти.

АВНЕР. Вообще-то мне все равно, пятьсот пятнадцатый тоже хорош... А в субботу — Вивальди. Стабат Матер... А если это так, я буду уже по дороге на Буэнос-Айрес, и это мне противно. Сюзанна, я надеюсь, вы пойдете сегодня вечером?

СЮЗАННА. Мы идем. Ариана тоже.

АВНЕР. Значит она сожалела ?...

ЭММА. А знаешь, по-доброму, вам надо было бы взять с собой и Курта Бленска, он ведь остался один.

АВНЕР. Не хватало еще тащить с собой Курта Бленска! Кто вообще способен выговорить это имя? Этот тип — сплошное недоразумение!

СЮЗАННА (ЭММЕ). А ведь вам представляется прекрасный случай побыть с ним наедине ...

ЭММА. Вот почему я и хотела подсунуть его вам...

Они смеются.

Ладно, мне что-то стало холодно... (Она поднимается). До скорого, дорогие друзья...

БАЛИНТ. Я тоже пойду... (АВНЕРУ). Спасибо за этот великолепный день.

Они выходят. СЮЗАННА и АВНЕР остаются вдвоем. Молчание.

СЮЗАННА. Значит вы послезавтра уезжаете?

АВНЕР. В субботу в Женеве у меня возможно будет встреча. В таком случае я улечу, да, прямо туда.

Пауза.

А вы?

СЮЗАННА. Вы знаете, я живу только в Лозанне... Это совсем рядом, туда-обратно...

АВНЕР. Лозанна... А что вы делаете в Лозанне?

СЮЗАННА. У моего мужа в Лозанне была керамическая фабрика, после развода я там осталась. Мне уже нечего было делать в Париже.

АВНЕР. Вы работаете?

СЮЗАННА. Да, ничего интересного.

АВНЕР. Хорошо.

Пауза.
Во время этой сцены свет меняется и постепенно опускаются сумерки.

АВНЕР. Мне совсем не хочется уезжать...

СЮЗАННА. Я вас понимаю.

АВНЕР. Мне никогда не хочется покидать эти места, а в этом году — еще меньше, чем всегда...

Они оба неподвижно сидят и вглядываются в пейзаж. Через какое-то время АВНЕР берет плед с соседнего шезлонга и кладет его на уже укрытые ноги СЮЗАННЫ.

СЮЗАННА. Спасибо...

Гаснет свет.

— 2 —