Пьесы

ДЖОННИ. Кому принадлежала зеленая Ирландия в давние времена? Разве не тем людям, которые жили тут? А кто владеет ею теперь? Те, кто пришли из-за моря. Смысл в том, что надо разрушить большие дома и города, а поля и луга отдать потомкам древней расы.

МАРТИН. Да, да. Ты говоришь другие слова, но это не имеет значения. Впереди битва.

ПОДИН. Вот слова Колумсиль: сначала будут сожжены четыре угла, а потом сгорит середина поля. Я вам говорю, таким было пророчество.

БИДДИ. Я вижу железные наручники, веревку и виселицу, но, наверное, они не для тебя, а для кого-то, хорошо мне знакомого с давних времен.

МАРТИН. Это Закон. Мы должны уничтожить Закон. Вот он – первый грех, первый кусок яблока.

ДЖОННИ. Вот, вот. Теперешний Закон – самое худшее зло. Прежний Закон был всем на пользу, а в Законе англичан один грех.

МАРТИН. Когда не было законов, мужчины воевали друг с другом, а не с машинами, которые делают в городах, как теперь, и они были сильные телом. Они были похожи на Него, Который создал их по Своему подобию, словно еще не было грехопадения. А теперь они хотят спокойной жизни, как будто покой значит больше, чем сердечное веселье, и взгляд у них от страха стал печальным и пристальным. Мы должны победить и уничтожить законы.

ДЖОННИ. Вот и я говорю. Уничтожим законы и выставим вон англичан. Они писали законы для своего блага, а нам ничего не оставили, не больше, чем псу или свинье.

БИДДИ. Я вижу старого священника, одного, в полуразрушенном доме, правда, не скажу, это тот, что был тут, или другой. Чем-то он напуган или расстроен и не находит себе места.

МАРТИН. Так я и думал. Церковь тоже – ее тоже нужно уничтожить. Когда люди боролись со своими страстями и страхами, так называемыми грехами, в одиночку, их души закалялись и крепли. Вот, очистим землю, уничтожим Закон и Церковь, и жизнь станет подобной языку пламени, огненному глазу… О, как мне найти слова… Все, что не настоящая жизнь, исчезнет.

ДЖОННИ. Он говорит о церкви Лютера и о хромой Библии заморского Кальвина. Мы уничтожим ее и положим конец всему.

МАРТИН. Мы выйдем против всего мира и победим его. (Встает.) Мы – армия Звездных Единорогов! Мы разнесем его на кусочки. Мы завоюем мир, мы сожжем его. Отец Джон сказал, что мир уже давно должны были сжечь. Несите огонь.

ЭНДРЮ (обращается к бродягам). Томас идет. Прячьтесь. Вам надо спрятаться.

Все, кроме Мартина, убегают в другую комнату. Входит Томас.

ТОМАС. Мартин, пойдем со мной. В городе творится что-то ужасное! Зло вышло наружу. Происходят непонятные вещи!

МАРТИН. О чем ты говоришь? Что случилось?

ТОМАС. Послушай, надо это остановить. Мы должны позвать всех приличных людей. Похоже, будто сам дьявол промчался тут, как ураган, и пооткрывал все кабаки!

МАРТИН. С чего бы это? Может быть, действует план Эндрю?

ТОМАС. А ты не имеешь никакого отношения к тому, о чем я сказал? В нашем приходе, да и соседских тоже, не осталось ни одного человека, который бы не бросил свою работу, будь то в поле или на мельнице.

МАРТИН. Никто больше не работает? А неплохо Эндрю сообразил.

ТОМАС. Нет ни одного мужчины, который не напился или не собирается напиться! Мои собственные рабочие, да и продавцы тоже, сидят без дела на прилавках и бочках! Клянусь, от тамошней вони, криков и здравиц у меня волосы стали дыбом на голове!

МАРТИН. И все они готовы запрячь все четыре ветра!

ТОМАС (в отчаянии садится). Ты тоже напился. Вот уж никогда не думал, что и тебе это нравится.

МАРТИН. Ты не понимаешь, потому что всю жизнь работал. Ты говорил себе каждое утро: «Что я должен сегодня сделать?» А когда уставал от работы, то думал о том, что будешь делать завтра. Если же давал себе поблажку на часок, потом старался наверстать упущенное. Нет, лишь бросив работу, человек начинает жить.

ТОМАС. Все это от французских вин.

МАРТИН. Я побывал за пределами земли. В Раю, в тамошних счастливых местах, я видел сияющих людей. Они все чем-то занимались, но ни один из них не трудился. Собственно, они так отдыхали, и все их дни заполнены танцем, рожденным тайным неистовством их сердец, или битвой, в которой мечи скрещиваются с шумом, похожим на смех.

ТОМАС. Ты был трезвым, когда мы расстались. Почему никто не присмотрел за тобой?

МАРТИН. Человек не живет, ведь Рай – это бьющая ключом жизнь, если то, к чему он днем прикладывает руки, не ведет его от восторга к восторгу и если в ночной тиши он не возвышается до безрассудных размышлений. То, что получаешь без радости, не получаешь вовсе и лишь омрачаешь этим жизнь, а радость может быть радостью, лишь если тысяча лет кажется мгновением.

ТОМАС. И я-то хотел послать тебя с каретой в Дублин!

МАРТИН (подает флаг Подину). Дай мне лампу. Мы еще не зажгли свет, а мир пора уничтожить!

Идет в дом.

ТОМАС (замечает Эндрю). И ты здесь? А что тут делают бродяги? Почему дверь открыта? Почему ты не следишь за порядком? Я иду за полицейскими!