Пьесы и пьески

– Видите ли, Эндрю. Ваши родители, ну те, которых вы считаете матерью и отцом, – это не ваши настоящие родители. Они приемные родители. Они взяли вас из приюта. Взяли, воспитали, дали образование…

Лора:

– Как интересно.

Эндрю:

– Что вы, этого не может быть.

Виктор:

– Все, конечно, в жизни случается…

Майк Евгении:

– Ну, а ты-то откуда знаешь? Или тебе так понравилось за мной следить, что ты и на адвоката, как на меня, тоже досье собрала – следила, фотографировала, кри-пто-гра-фи-ровала? Ты теперь о всех будешь справки наводить? Это может стать болезненным увлечением.

Евгения:

– Мне ли не знать? Мне ли не знать все об Эндрю. Об этом милом юноше. Все-все-все… Я сейчас раскрою вам страшную тайну. Всем вам. До сих пор еще никто ничего… Эндрю, Эндрю, он…

Лора:

– Неужели маньяк?

Виктор:

– Тот самый.

Майк:

– И на меня хотел все свалить.

Эндрю:

– Я не маньяк, вы же знаете, я, я…

Евгения:

– Он, он – мой ребенок…

Лора:

– Ваш ребенок?

Майк:

– Твой, наш ребенок?

Эндрю:

– Этого не может быть.

Евгения:

– Очень, очень может быть. У вас ведь есть с собой фотография ваших родителей?

Эндрю:

– Конечно (достает портмоне) Вот матушка, отец, Шарлотта…

Евгения рассматривает:

– Ну, Шарлотта меня не интересует. Хотя какое знакомое лицо… Где-то я ее уже видела…

Эндрю:

– Наверное, у нас в конторе. Она часто ко мне заходит.

Евгения возвращает фотографию Шарлотты:

– Впрочем, не важно. Бог с нею. Посмотрите внимательно на фотографию отца, матери, на себя в зеркале и на меня. На кого вы больше похоже? На своих приемных родителей или на свою родную (всхлипывает) мать?

Эндрю рассматривает фотографии, Евгению, себя в зеркале:

– Глаза… Нос… Губы…

Лора, Виктор, Майк тоже рассматривают фотографии, Эндрю, Евгению:

– Глаза… Нос… Губы…Да, здесь ничего похожего… А вот здесь явно родственная линия… Гены, никуда не попрешь…

Евгения:

– Гены, сыночек, гены…

Майк:

– Евгения, но как, как это может быть? Нет, этого не может быть…

Евгения:

– Может. И это было… Это сейчас я поднабралась ума-разума и разбираюсь в людях, недобросовестных поставщиков за пол километра чувствую. А когда-то я была абсолютно молода и глупа… Представьте себе – я влюбилась в рэп-музыканта. Он играл такое, знаете, с восточным уклоном. И тогда он был безумно популярен. А сейчас, сейчас никто не вспомнит его имени. Ведь уже тогда, когда мы были вместе, он начал экспериментировать с различными, как он говорил, творческими стимуляторами. И постепенно, постепенно сошел со сцены. Где он сейчас? (пожимает плечами) Может, умер от передозировки наркотиков. Может, превратился в пропитанного алкоголем зомби. А может быть гниет в тюрьме за драку или растление несовершеннолетних. Не важно, что с ним сейчас. Но когда я в него влюбилась, он еще был чертовски здоров. Чертовски здоров, и чертовски красив – эти глаза, Эндрю, (указывает на его глаза) это его глаза. И вся фигура – вылитый он. Скажи честно, тебя не тянет покурить травку?

Эндрю:

– Нет.

Лора:

– Меня, кажется, да.

Евгения:

– А набить кому-нибудь физиономию?

Эндрю:

– Нет.

Виктор тихо:

– Все-таки очень хочется.

Евгения:

– Заняться любовью с двумя или тремя девушками?

Майк тихо:

– Я не против.

Эндрю:

– Нет, только не это. Я люблю Шарлотту… (тихо) и кажется рэп… с восточным уклоном… «Хари-кришна, хришна-хари…»

Евгения облегченно вздыхает:

– Слава богу, ты унаследовал только лучшие его качества. И, надеюсь, мои… Я так любила тебя. Помню твои крошечные пальчики, твои губки, сосущие мою грудь… Какое сладкое чувство…

Лора:

– Какое сладкое чувство… И вы отказались от любимого ребенка?

Майк:

– Как ты могла?

Эндрю:

– Почему?

Евгения:

– Конечно, сама я бы никогда так не поступила. Но родители, они считали такую беременность позором, и моим, и их собственным. Они мечтали о добропорядочном женихе, за которого не было бы стыдно перед соседями и партнерами по бизнесу, который я в последствии унаследовала. В общем, они устроили так, что я родила без огласки. Это был мальчик. И его тут же отдали в приют.

Лора:

– Собственного ребенка…

Виктор:

– …отдать в приют.

Майк:

– Тебе было тяжело…

Эндрю:

– Вы, вы страдали?

Евгения Эндрю: