Пьесы (сборник)

173-й слушает. Кто говорит? Почему по служебному телефону? Ах, это ты, 172-й… Привет! Ну конечно, помню, помню. Вместе же учились. В лицо-то ни разу тебя не видел. На улице встречу, не узнаю, а вот по телефону всегда определю. Впрочем, как мы можно встретиться на улице, когда такие морозы? Так что лучше звони мне, коллега 172-й, звони. Твой голос мне приятен. А вот интересно, какие у тебя глаза? Нет, нет, не говори!.. Я сам отгадаю. По-моему, они у тебя… коричневые. А, угадал? Нет? Серые… Промашка. Ты не удивляйся, у меня хобби такое – по голосу глаза угадывать. Есть у меня один знакомый человек… Голос у него похож на твой, а глаза коричневые. Правда, этот человек женщина. Чего звонишь, 172-й? Давай твое дело… Поздравляю! Невеста молодая? Это не страшно. С молодой – гулять, со старой – жить. Ты сам-то, судя по мне, не мальчик. Ребеночка-то успеете сделать? Уже есть? Подсуетился, значит, 172-й!.. Не твой… А чей же? Вот и хорошо, а то, если б знал, пришлось отношения выяснять, морду бить, подлецу. Жить где будете, молодежь? Обмен… Дело нехитрое. Ага! Тройной обмен – это посерьезнее. Значит, у тебя комната… у нее комната… А третий кто?.. Я?! То есть как я?.. Я в ее комнату… а дальше? так… так… так… – и вы в однокомнатной квартире. Дело за мной?.. Ну что ж, 172-й, я в принципе не прочь. Только вот я без телефона не могу. У нее тоже телефон… Но я здесь уже привык, понимаешь, у меня справа – дверь, слева – окно, посередине – стол… Ты что, какие деньги! Мы же друзья! Святая дружба! Я рад за тебя. Женитьба – это же раз в жизни бывает… ну два… как максимум три… от силы четыре… ну пять – это предел… короче, не каждый день. Но только сам посуди, тебе одно удовольствие, а мне съезжать, переезжать, на новом месте устраиваться… Не по-товарищески поступаете, 172-й, не по-товарищески… Понимаю, последний шанс… А почему ты к другим не пристаешь? Значит, если я одинокий, меня можно туда-сюда обменивать, переменивать… И потом, 172-й, я тебе самую главную причину не сказал. Какую? Ой-ой-ой, подожди… молоко сбежало… Позвони минут через десять.

Кладет трубку. Набирает номер.

174-й? А это 173-й. Привет. Помнишь?.. Ну, хотя бы по голосу… Ты когда-то говорил, что мой голос тебе приятен. Вот я и звоню. Слушай, вопрос у меня. Это по твоей части. Скажи, пожалуйста, этот мороз надолго? Что значит – какой мороз? Тот, который за моим окном… и за твоим, между прочим, тоже. Ты не хочешь о них говорить? Или, понимаю, не можешь… А что, есть установка не говорить об этом?.. Да ты не кипятись, не кипятись, я все понял… Я думал, мне ты можешь сказать, вместе учились, в одной системе работаем… Нет, что ты! Я тоже холода не чувствую. И мне тоже жарко! (Кутается в плед, даже разыскал меховую шапку.) И мне душно… А про мороз я уже и забыл. И ты тоже? (В сторону.) Даже помнить о них запретили… Значит, надолго. (В трубку.) Спасибо, старик! Ты меня поддержал. Все хорошо! И вообще скажем спасибо, что сейчас не тридцатые годы… и не сороковые… и не пятидесятые… и не шестидесятые… и не семидесятые…

Осторожно кладет трубку. Набирает номер.

172-й? Это 173-й. Так вот, 172-й, я согласен. Погоди благодарить. Выслушай до конца. Дело в том, что у меня гланды и врожденное воспаление среднего уха. Короче, пока не кончится этот проклятый мороз, переезд исключен. Как станет тепло, пожалуйста: вы – туда, я – сюда. Про какие я морозы говорю? Ты-то хоть не придуривайся, 172-й! Я понимаю, тебе не терпится со своей кралей съехаться. Кровь кипит, вот и мороз не заметен, а у меня кровь не теплая, для меня мороз – гибель. А-а-а, я тебе скажу, почему ты так испугался – потому что знаешь, что мороз надолго. А зачем врешь, что его нет? И ты, и 174-й врете! Я, я один знаю точно про мороз… Да не отказываю я, 172-й, только погоди (читает по карточке), ведь «сегодня 23 % населения земного шара не имеют своего жилья, а 7 % проводят ночлег под открытым небом». 173-й ответ закончил.

Кладет трубку. Звонок.