Петербург 2018. Дети закрытого города

Она покрутила его в руках: ни обратного адреса, ничего. Нужно было сунуть его в сумку и прочитать дома, за чаем. Потому что, кроме чая, дома ничего не было. Но она передернула плечами и оторвала неровную полоску у края, и на ладонь Вете вывалился тетрадный листок, неровно оборванный по краю.

Конверт спланировал на пол.

«Помогите мне. Пугало вернулось помогите пожалуйста».

Три восклицательных знака, пропущенная запятая, округлый девичий почерк и перечеркнутый каракуль в конце. Вета покрутила тетрадный лист в руках, но не нашла больше ни черточки.

«Они что, решили теперь меня разыграть?»

Вета подняла голову: ей почудилось движение на площадке второго этажа. Может, там мелькнула чья-то тень. Вторая мысль была куда неприятнее – они каким-то образом узнали, где она живет. Следили?

Она подняла конверт и торопливо, сминая драгоценные доказательства, засунула их в сумку.

«По улицам темным ходить не боитесь?»

Оставив сумку на полу, она на цыпочках подошла к лестнице, ведущей вверх, и заглянула дальше. И на бетонных ступеньках, и у чужих дверей было пусто, да и солнечные лучи пронизывали подъезд, так что не спрячешься.

Она вдруг поймала себя на том, как прерывисто дышит и тянется к верхней пуговице на блузке – расстегнуть, чтобы дышалось легче. Как течет по виску капля холодного пота. Хлопнула подъездная дверь, и Вета вздрогнула.

Кто-то, насвистывая, поднялся к лифту, судя по звукам, подавил на кнопку, но разочаровался и зашагал к лестнице. Вета наблюдала, как к ней на площадку поднимается благообразный мужчина в серой рубашке и строгих брюках. Не замечая ее затравленного взгляда, он обошел Вету полукругом и зашагал дальше.

«Я сошла с ума, – наверняка определила она. – Они меня довели. Пора лечиться».

И села прямо на холодную ступеньку.

В один из весенних вечеров

Они вместе стояли под накрапывающим дождем, и никто не хотел начинать разговор первым. Шли автобусы, все чужие и озаренные теплым светом.

– Ну ладно, – сказала Вета, сунув замерзшие ладони поглубже в карманы пальто. Там она нащупала крошечную дырку в подкладке и окончательно посерьезнела. – У твоего друга плохая девушка. Но я-то не пью, не курю, заканчиваю университет. Чего ты недоволен постоянно?

Бежала за ним пол-остановки от университета, вспоминая по дороге пошловатое девичье стихотворение типа «ждала – пришел – любила – забыла», а потом схватила его за рукав – надоело бежать. Рукав он выдернул, и Вета даже обрадовалась – можно сунуть в карманы задубевшие пальцы.

– Слушай, так и будешь убегать? Я тебя час прождала.

– Ну да, час таращилась на каких-то парней. – Андрей всеми силами изобразил отвращение – уголки губ поползли вниз. – Ты себя в зеркале вообще видела? Пальто расстегнуто, юбка короткая, сапоги до колен. Я пошел, короче.

Он секунду помедлил, дожидаясь, видно, когда Вета опять схватит его за рукав куртки, но она не собиралась еще раз проскрести ногтями по потрескавшейся черной коже. Подкатил автобус – идущий совсем в другую сторону, – и Андрей запрыгнул в него следом за двумя парнями очень делового вида. На остановке разом стало пусто. Желтый фонарь отражался в мокром асфальте: дождь разошелся, как девица на похоронах.

Вета пошевелила пальцами в карманах – они пусть медленно, но отогревались. Жалко было только пальто: шерстяное и ужасно фирменное, оно наверняка потеряет форму он такой незапланированной стирки. Вета украдкой глянула на небо – кислотные дожди, городская осень – и зашагала прочь от остановки и от поднадоевшего за день здания университета.

В такие дни она забиралась в первый попавшийся автобус – потому что здесь каждый вез ее до дома – и замирала у заднего поручня, уткнувшись лбом в стекло. Кондуктор обычно не цеплялся, завидев проездной. Если вдруг находилось незанятое место, Вета падала на него и доставала плеер. Это было привычно настолько, что она даже не чувствовала вкуса музыки. Хотя после целого дня в лаборатории батарейка в плеере могла и сесть – тогда Вета слушала по наушникам тишину, замечая подвох только ближе к дому.

Но сегодня есть не хотелось: в лаборатории нашелся пакетик растворимого пюре, да и мытье пробирок она оставила до завтра, значит – почти выходной. Андрей обещал встретить ее вечером, поэтому Вета еще и красила ресницы, вызывая бурю эмоций у напарницы по эксперименту. Она же не знала, что прождет Андрея, прислонившись к колонне, час.

А потом ненароком оглянется назад и увидит там его, сгорбившегося и с гадкой гримасой на лице – уголки губ опущены вниз, как будто вместо собственной девушки он увидел отвратительную плесень на колонне.

– Ты смотришь на тех парней? Я уже час за тобой наблюдаю. Я так и знал, что ты мне изменяешь. Ну-ну, давай дальше, а я пошел.

Видно, с работы его опять увольняют. Вета мельком глянула на группу молодых людей, предоставленных самим себе и горячительным напиткам, и пошла следом за Андреем. Не в лабораторию же ей было обратно тащиться.

Сентябрьская суббота

Солнце заходило за дома – серое небо за узким окном подергивалось вечерним туманом, как молочной пенкой.