Петербург

Александр Иванович Дудкин услыхал странный грянувший звук; странный звук грянул снизу; и потом повторился (он стал повторяться) на лестнице: раздавался удар за ударом средь промежутков молчания. Будто кто-то с размаху на камень опрокидывал тяжеловесный, многопудовый металл; и удары металла, дробящие камень, раздавались все выше, раздавались все ближе. Александр Иванович понял, что какой-то громила расшибал внизу лестницу. Он прислушивался, не отворится ль на лестнице дверь, чтобы унять безобразие ночного бродяги? Впрочем, вряд ли бродяга...

И гремел удар за ударом; за ступенью там раздроблялась ступень; и вниз сыпались камни под ударами тяжелого шага: к темно-желтому чердаку, от площадки к площадке, шел упорно наверх металлический кто-то и грозный; на ступень со ступени теперь сотрясающим грохотом падало много тысяч пудов: обсыпались ступени; и - вот уже: с сотрясающим грохотом пролетела у двери площадка.

Раскололась и хряснула дверь: треск стремительный, и - отлетела от петель; меланхоли-чески тусклости проливались оттуда дымными, раззелеными клубами; там пространства луны начинались - от раздробленной двери, с площадки, так что самая чердачная комната открывалась в неизъяснимости, посередине ж дверного порога, из разорванных стен, пропускающих купоросного цвета пространства, - наклонивши венчанную, позеленевшую голову, простирая тяжелую позеленевшую руку, стояло громадное тело, горящее фосфором.

Это был - Медный Гость.

Металлический матовый плащ отвисал тяжело - с отливающих блеском плечей и с чешуйчатой брони; плавилась литая губа и дрожала двусмысленно, потому что сызнова теперь повторялися судьбы Евгения; так прошедший век повторился - теперь, в самый тот миг, когда за порогом убогого входа распадались стены старого здания в купоросных пространствах; так же точно разъялось прошедшее Александра Ивановича; он воскликнул:

- "Я вспомнил... Я ждал тебя..."

Медноглавый гигант прогонял чрез периоды времени вплоть до этого мига, замыкая кованый круг; протекали четверти века; и вставал на трон - Николай; и вставали на трон - Александры; Александр же Иваныч, тень, без устали одолевал тот же круг, все периоды времени, пробегая по дням, по годам, по минутам, по сырым петербургским проспектам, пробегая - во сне, наяву, пробегая... томительно; а вдогонку за ним, а вдогонку за всеми - громыхали удары металла, дробящие жизни: громыхали удары металла - в пустырях и в деревне; громыхали они в городах; громыхали они - по подъездам, площадкам, ступеням полунощных лестниц.

Громыхали периоды времени; этот грохот я слышал. Ты - слышал ли?

Аполлон Аполлонович Аблеухов - удар громыхавшего камня; Петербург удар камня; кариатида подъезда, которая оборвется там, - каменный тот же удар; неизбежны - погони; и - неизбежны удары; на чердаке не укроешься; чердак приготовил Липпанченко; и чердак - западня; проломить ее, проломить - ударами... по Липпанченко!

Тогда все обернется; под ударом металла, дробящего камни, разлетится Липпанченко, чердак рухнет и разрушится Петербург; кариатида разрушится под ударом металла; и голая голова Аблеухова от удара Липпанченко рассядется надвое.

Все, все, все озарилось теперь, когда через десять десятилетий Медный Гость пожаловал сам и сказал ему гулко:

- "Здравствуй, сынок!"

Только три шага: три треска рассевшихся бревен под ногами огромного гостя; металлическим задом своим гулко треснул по стулу из меди литой император; зеленеющий локоть его всею тяжестью меди повалился на дешевенький стол из-под складки плаща, колокольными, гудящими звуками; и рассеянно медленно снял с головы император свои медные лавры; и меднолавровый венок, грохоча, оборвался с чела.

И бряцая, и дзанкая, докрасна раскаленную трубочку повынимала из складок камзола многосотпудовая рука, и указывая глазами на трубочку, подмигнула на трубочку:

- "Petro Primo Catharina Secunda..."22

Всунула в крепкие губы, и зеленый дымок распаявшейся меди закурился под месяцем.

Александр Иваныч, Евгений, впервые тут понял, что столетие он бежал понапрасну, что за ним громыхали удары без всякого гнева - по деревням, городам, по подъездам, по лестницам; он - прощенный извечно, а все бывшее совокупно с навстречу идущим - только призрачные прохожденья мытарств до архан-геловой трубы.28

И - он пал к ногам Гостя:

- "Учитель!"

В медных впадинах Гостя светилась медная меланхолия; на плечо дружелюбно упала дробящая камни рука и сломала ключицу, раскалялся дбкрасна.

- "Ничего: умри, потерпи..."

Металлический Гость, раскалившийся под луной тысячеградусным жаром, теперь сидел перед ним опаляющий, красно-багровый; вот он, весь прокалясь, ослепительно побелел и протек на склоненного Александра Ивановича пепелящим потоком; в совершенном бреду Александр Иванович трепетал в многосотпудовом объятии: Медный Всадник металлами пролился в его жилы.

НОЖНИЦЫ

- "Барин: спите?"

Александр Иванович Дудкин сквозь тяжелое забытье смутно слышал давно, что его теребили.

- "А, барин?.."

Наконец открыл он глаза и просунулся в хмурый день:

- "Да барин же!"

Голова наклонилась.

- "Что такое?"