Петербург: неповторимые судьбы

Из раннего детства остался в памяти сон.

Сумрачно, хмуро было вокруг, но вот сквозь эту муть пробился солнечный луч, и она пошла по нему, как идут по тропинке, и вошла в заросший розами благоухающий сад. Что было дальше, Настя не запомнила, ее разбудили.

Ей было тогда восемь лет. Они жили в алтуховской избушке, что стояла на окраине леса. Отца уже не было тогда с ними, его задавило в лесу упавшим деревом, и мать, Мария Тихоновна Вяльцева, оставшаяся с тремя детьми на руках, выбивалась из сил, чтобы прокормить их.

Сон приснился незадолго до того, как мать решила перебраться в Киев. Легенда утверждает, что денег на поезд не было, и Вяльцевы отправились в путь на самодельном плоте. В Киеве у восьмилетней Насти началась уже трудовая жизнь.

Три года она проработала ученицей в вышивальной мастерской, а потом ее отдали в горничные.

1

Анастасию Вяльцеву называют русской Золушкой, и в этом нет натяжки. В двенадцать лет будущая звезда российской эстрады убирала номера в гостинице на Крещатике. Здесь – девочка пела во время работы – ее и услышала певица Серафима Александровна Вельская, приехавшая в Киев на гастроли.

Серафима Александровна отнеслась к встрече с очаровательной юной горничной, обладавшей к тому же несомненным музыкальным дарованием, как к сюжету оперетты, в которой с таким успехом играла. Поддавшись порыву, она отвела девочку в труппу Иосифа Яковлевича Сетова, державшего в Киеве антрепризу.

Правда, и по протекции Серафимы Александровны Вельской юное дарование взяли для начала лишь в подтанцовку, оценив не голос, а фигуру Насти. И, как и должно быть в оперетте, карьера будущей звезды эстрады началась с провала. Во время первого же выступления она перепутала движения и была безжалостно освистана публикой.

Тем не менее неудача не сломила юную артистку.

«Я дебютировала на сцене тринадцати лет, – вспоминала она потом, – и этот день считаю самым счастливым днем не только моего детства, но и всей моей жизни».

Впрочем, и дальше сценический путь Вяльцевой долго еще не походил на тропинку в благоухающем розами саду. В девятнадцать лет она вступила в Киевское товарищество опереточных артистов под управление А. Здановича-Борейко, а через два года стала хористкой в опереточной труппе московского театра «Аквариум».

«Когда, по опереточному канону, хористки выстраивались дугой по обеим сторонам авансцены, – вспоминал театральный критик Александр Рафаилович Кугель, – то направо на первом, а иногда на втором месте стояла очень худая молодая девушка с прелестной улыбкой. Она была новенькая и действительно выделялась среди старой гвардии оперетки. Случалось, что она исполняла партии в два-три слова и пела „вот идет графиня“ или „как ужасно, как прекрасно“. Никому в голову не могло прийти, что эта худенькая девушка с прелестной улыбкой станет в своем роде всероссийской знаменитостью[17]…»

И все-таки случилось то, что и должно происходить в соответствии с сюжетом оперетты. Во время гастролей в Санкт-Петербурге на сцене петербургского Малого театра С. А. Пальма к Анастасии Вяльцевой пришел первый успех. Ей дали тогда самостоятельную роль в спектакле, поставленном по оперетте Николая Ивановича Куликова «Цыганские песни в лицах».

Роль цыганки Кати была совсем маленькой, но Вяльцева так спела романс «Захочу – полюблю», что бесхитростные слова:

Я степей и воли дочь,
Я забот не знаю,
Напляшусь на целу ночь —
День весь отдыхаю.

Захочу – полюблю,

Захочу – разлюблю.
Я над сердцем вольна,
Жизнь на радость мне дана![18] —

покорили публику. Вяльцевой долго аплодировали, студенты бросали на сцену фуражки… Успех артистки, певшей:

Подари мне молодец
Красные сапожки!
Разорю тебя вконец
На одни сережки! —

был полным, но самое главное – на этом спектакле Вяльцеву заметил богатый петербургский адвокат, завзятый меломан, 35-летний Николай Иосифович Холев. 22-летняя Анастасия Вяльцева стала, как тогда говорили, его воспитанницей.