Петербургская поэма. Избранные стихотворения

Когда нас от страсти, как пьяных матросов, шатало,
Когда мы считали в случайной разлуке минуты,
Какие слова нам наитье нежданно шептало?
Лишенные прошлого, памяти, дети, манкурты,

Мы шли по кривой, что друг к другу нас вдруг выводила,

Бросала в объятья с размаху, как в недра купели,
И звезды горели – безумно – как паникадила,
И птицы охрипшим контральто хвалебные песни нам пели.

Но все это было, и кануло в Лету, как в прорубь,

Как в черную бездну, откуда не будет возврата.
А может…
А может, давно успокоиться впору?
А может, решить, что в разрыве судьба виновата?

В разрыве…

Как будто разрывом снаряда,
Нас бросило в разные стороны – к ветру и зною.
И ты, образумившись, жизни сегодняшней рада, —
Той самой, привычной, с больничной своей белизною.

Монолог отверженного

1

И ненавижу, и люблю. Зачем, пожалуй, спросишь.

И не пойму. Но в себе, чувствуя это, страдаю.

Гай Валерий Катулл

Ничего не меняется многие тысячи лет,
И любовь ходят с ненавистью,
Как сестры, вцепившись друг в друга.
И веками звучит, словно пошлый эстрадный куплет:
– Ты не любишь меня?
– Я тебя ненавижу!
Из круга
Этих пошлых понятий, неумных жестоких обид
Мне, похоже, не вырваться, мне влепили клеймо
иноверца.
Этот желтый торшер в твоей спальне
Моей кожей оббит.
От обид не сберег оберег обожженного сердца.

…Говорил мне мой друг – неприкаянный циник и фат:

– Ты – романтик, ты кончай это грязное дело,
И прими за понятный и значащий факт,
Что любая проблема упирается в бренное тело.
Ну, а ты упираешься…
Плюнь, позабудь, разотри,
Забеги в дом свиданий, найди поскорее замену!

Я не против. Он – прав.

Но что-то сломалось внутри.

Как актер, позабывший внезапно дорогу на сцену,

Позабывший слова, проваливший паршивую роль,
Нахожусь, между Сциллой застряв и Харибдой,
Я давно уже – голый, гонимый король,
Чья, увы, венценосная харя не дружит с харизмой.

От судьбы не уйдешь, на тебя надвигается ночь,

Фонари закачались,
Как пьяные злые подростки.
Ненавижу тебя!
Будь ты проклята, беглая, прочь!
Как в шекспировой драме, ты рухнешь, крича, на
подмостки.

И тогда инвалид, недовесок, моральный урод,

Обернусь я на крик —
Так, что боль искорежит мне шею,
Немота перекроет воспаленный запекшийся рот,
И сказать о любви я уже не смогу. Не сумею.

2