Петербургская повесть

«Ревизор». Сцена первой постановки в Александрийском театре. Гравюра по рисунку актера В. Самойлова.

Сказалось напряжение последних месяцев. И, как уже случалось не раз, подъем сменился спадом. В такие минуты никогда не покидавшая его неудовлетворенность, стремление к совершенству давили тяжким грузом. Хотелось, чтобы не жгли мозг раскаленные слова, сцены, реплики. Чтобы отступили хоть на время, пощадили, отошли. Хотелось покоя, отдыха.

А судьба уже готовила ему новое испытание, тем более тяжкое, что он его не ждал.

«ВСЕ ПРОТИВ МЕНЯ»

В Петербурге только и разговоров было, что о «Ревизоре». В светских гостиных, в департаментах, в книжных лавках, на гуляньях, в письмах и дневниках — повсюду «Ревизор»…

После первого спектакля Храповицкий записал в свой дневник: «19 апреля. — В первый раз „Ревизор“. Оригинальная комедия в пяти действиях. Сочинение Н. Гоголя… Государь император с наследником внезапно изволил присутствовать и был чрезвычайно доволен, хохотал от всей души. Пиеса весьма забавна, только нестерпимое ругательство на дворян, чиновников и купечество. Актеры все, особенно Сосницкий, играли превосходно. Вызваны: автор, Сосницкий и Дюр».

Никитенко, побывавший на третьем представлении «Ревизора», сделал в дневнике такую запись: «Комедия Гоголя „Ревизор“ наделала много шуму. Ее беспрестанно дают — почти через день… Многие полагают, что правительство напрасно одобряет эту пьесу, в которой оно так жестоко порицается. Я виделся вчера с Гоголем. Он имеет вид великого человека, преследуемого оскорбленным самолюбием. Впрочем, Гоголь действительно сделал важное дело. Впечатление, производимое его комедией, много прибавляет к тем впечатлениям, которые накопляются в умах от существующего у нас порядка вещей».

Разъезд из Александрийского театра. Литография Р. Жуковского. 1840-е годы.

Петербургское общество раскололось на два неравных лагеря. В одном, меньшем, была главным образом молодежь. Она горой стояла за «Ревизора» и его автора. Стасов рассказывал о себе и своих товарищах по училищу правоведения: «Некоторые из нас видели… „Ревизора“ на сцене. Все были в восторге, как и вся вообще тогдашняя молодежь. Мы наизусть повторяли потом друг другу, подправляя и пополняя один другого, целые сцены, длинные разговоры оттуда. Дома или в гостях нам приходилось нередко вступать в горячие прения с разными пожилыми (а иной раз, к стыду, даже не пожилыми) людьми, негодовавшими на нового идола молодежи, уверявшими, что никакой натуры у Гоголя нет, что это все его собственные выдумки… Схватки выходили жаркие, продолжительные, до пота на лице и на ладонях, до сверкающих глаз и глухо начинающейся ненависти».

Восторженный голос молодежи тонул в злобном хоре хулителей. Их было большинство.

Гоголь писал в Москву Щепкину, звавшему его ставить «Ревизора» на московской сцене: «Делайте, что хотите, с моей пьесой, но я не стану хлопотать о ней… Действие произведенное ею, было большое и шумное. Все против меня. Чиновники пожилые и почтенные кричат, что для меня нет ничего святого, когда я дерзнул так говорить о служащих людях. Полицейские против меня, купцы против меня, литераторы против меня. Бранят и ходят на пьесу; на четвертое представление нельзя достать билетов… Теперь я вижу, что значит быть комическим писателем. Малейший признак истины — и против тебя восстают, и не один человек, а целые сословия. Воображаю, что же было бы, если бы я взял что-нибудь из петербургской жизни, которая мне более и лучше теперь знакома, нежели провинциальная. Досадно видеть против себя людей тому, который их любит, между тем, братскою любовью».

А страсти все разгорались.

Восьмого мая Вяземский советовал в письме Александру Ивановичу Тургеневу: «Прочти „Ревизора“ и заключи, сколько толков раздаются о нем. Все стараются быть более монархистами, чем царь, и все гневаются, что позволили играть эту пиесу, которая, впрочем, имела блистательный и полный успех на сцене, хотя не успех общего одобрения. Неимоверно, что за глупые суждения слышишь о ней, особенно в высшем ряду общества! „Как будто есть такой город в России“. „Как не представить хоть одного честного, порядочного человека? Будто их нет в России“».

Тридцать первого мая приятель многих литераторов, директор департамента Вигель, наслушавшись толков о комедии Гоголя, изливал свой гнев в письме Загоскину: «То ли дело „Ревизор“ Гоголя; читали ли вы сию комедию? видели ли вы ее? Я ни то, ни другое, но столько о ней слышал, что могу сказать, что издали она мне воняла. Автор выдумал какую-то Россию и в ней какой-то городок, в который свалил он все мерзости, которые изредка на поверхности настоящей России находились… Сколько накопил он плутней, подлости, невежества. Я, который жил и служил в провинциях, смело называю это клеветой в пяти действиях. А наша чернь-то хохочет… Я знаю г. автора — это юная Россия, во всей ее наготе и цинизме».