Петербургские арабески

Среди потока телеграмм, сообщений, обрушившихся на газетные полосы после покушения на П.А. Столыпина, промелькнуло (в «Петербургской газете») и такое: «У раненого Столыпина украдены часы. Киев 3 сентября. Выяснился замечательно любопытный факт. В тот момент, когда к раненому председателю Совета министров бросились на помощь со всех сторон различные лица, какой-то любитель чужой собственности пробрался к Столыпину и вытащил у него карманные часы. Сыскная полиция буквально с ног сбилась, разыскивая похитителя часов. Вчера в киевских газетах напечатано объявление о крупном вознаграждении лицу, которое доставит украденные или найденные часы П.А. Столыпина. До сих пор, однако, никто часов не доставил».

В другое время такая новость, наверно, была бы обыграна фельетонистами, не упустившими случая проехаться по «избранному обществу», собравшемуся в тот день в театре. Но сейчас масштабы и темпы развития разыгравшейся трагедии были таковы, что тихая просьба Столыпина вернуть часы была забыта, утонула в водовороте нахлынувших событий.

Но что это были за часы, с поисками которых было связано последнее распоряжение П.А. Столыпина как председателя Совета министров и министра внутренних дел?

В темную сентябрьскую ночь 1882 года в северных окрестностях Петербурга, близ реки Юкки, остановилась коляска, запряженная тройкой лошадей. Через некоторое время к ней присоединились две такие же. Коляски стояли на некотором отдалении друг от друга как бы погруженные в сон. Осень в этом году выдалась на редкость теплой: в лесах вторично зацвели фиалки, ветреницы, что было приметой предстоящей в этом году чрезвычайно суровой и снежной зимы, а затем и хорошего урожая. Очевидно, сидящие в колясках в ожидании рассвета думали об этом, как и о многом другом, судьбоносном. О том, что произошло затем, сообщил популярный «Петербургский листок»:

«7 сентября на рассвете по Выборгскому шоссе, между станциями Парголово и Левашово, произошел поединок на пистолетах между состоящим по гвардейской пехоте поручиком князем Шаховским и прапорщиком лейб-гвардии Преображенского полка С-м. Противники, каждый с двумя секундантами, прибыли на место поединка в глухую ночь. Как только рассвело, противники стали у барьеров и, по команде одного из секундантов, последовали одновременно два выстрела: прапорщик С-н, раненный в грудь, пал мертвым, поручику князю Ш. пуля попала в пах…»

Перелистывая пожелтевшие листы газет позапрошлого века, мы можем узнать и о подробностях тогдашней сенсации — «великосветской дуэли», — и о некоторых обстоятельствах в биографии ее участников.

Прапорщик С-н — это 22-летний Михаил Аркадьевич Столыпин, старший брат Петра Столыпина, тогда еще студента 1-го курса Петербургского университета. В 1877 году 17-летний Михаил пошел рядовым добровольцем на войну за освобождение славян, дослужился в боях до унтер-офицерского чина и был награжден Георгиевским крестом и серебряной медалью. После войны вольноопределяющийся Столыпин сдал экзамены за курс военного училища и был принят офицерами лейб-гвардии Преображенского полка в свою полковую семью. Ссора между однополчанами Столыпиным и Шаховским произошла в июле в известном в то время ресторане «А lа Cascade», пользовавшемся репутацией «колыбели разных столкновений между золотой молодежью». Столыпин вступился за честь своей невесты. Последовавшее затем собрание офицеров потребовало от поручика Шаховского выйти из полка. Столыпин был отправлен в отпуск, который он провел на водах в Карлсбаде. По возвращении его ожидала свадьба, но еще раньше — вызов на смертельный поединок.

Оба противника отлично стреляли. Оружием были нарезные пистолеты. Между барьерами была отмерена дистанция десять шагов…

На месте дуэли Столыпин снял сюртук, смеясь, и говорил, шутя, своему секунданту: «Прапорщик Н., обыщите меня, если я буду убит, часы мои отдать брату Петру», — прибавил он. Столыпин целил в ногу, а Шаховской — в сердце своего противника. Оба попали…

М.А. Столыпин был наследником богатого майората князя Горчакова (его мать — урожденная княжна Горчакова).

Не так часто можно увидеть образ тех, кто был запечатлен художниками-фотографами еще во время становления «светописи», при ее первых шагах. Но нашим поискам сопутствовала удача: в архиве сохранились фотографические карточки, представляющие М.А. Столыпина таким, каким он был при жизни.