Петербургские арабески

Как выглядел тогда дом Чичерина? Некоторое представление об этом нам дают аксонометрический план Адмиралтейской части конца XVIII века, обмерные чертежи первой половины и середины XIX века. На них изображено четырехэтажное здание, главным фасадом обращенное к Невскому проспекту, с закругленными переходами-продолжениями на Большую Морскую улицу и набережную Мойки. Двухъярусная колоннада выделяет центр и закругленные части дома. По нижнему ярусу установлены колонны дорического ордена, по верхнему — коринфского. Оконные проемы украшены лепными наличниками. Над окнами третьего этажа — барельефы: женские головки в обрамлении гирлянд.

Аксонометрический план Адмиралтейской части Петербурга. Конец XVIII в. Дом Чичерина отмечен крестиком.

Хорошо читается и планировочное решение. Двухэтажная «циркумференция» дворовой хозяйственной пристройки (конюшни, различные службы), примыкающая к зданию с юга, образует обширный полукруглый двор, очевидно, отвечающий барскому укладу жизни хозяина. Во двор можно было въехать через ворота со стороны Мойки или Большой Морской улицы. В ряду парадных анфиладных помещений третьего этажа находился и Большой зал, несколько углублявшийся во двор (в то время на одну ось). В планировке, в организации объема и в украшении зданий мы видим приемы, характерные для раннего русского классицизма.

Кто же был автором проекта этого дома? Для ответа на этот вопрос надо прежде всего учесть конкретные обстоятельства, сопутствовавшие строительству именно в этот период, о котором говорилось.

Участок Чичерину был подарен. Возведение дома началось уже через два месяца после соответствующего указа. Значит, генерал-полицмейстеру, как и другим тогдашним застройщикам, даже очень знатным, был передан проект фасада и, очевидно, общей планировки дома. Если бы Н.И. Чичерин, подобно А.П. Бестужеву, решился пойти на конфликт с правительством, то на поиски нужного архитектора, проектирование, а затем согласование и утверждение проекта ушло бы гораздо больше времени. Да и само принятие дара от императрицы налагало определенные обязательства. К тому же дом возводился на видном месте, на центральной городской магистрали, на месте бывшего дворца. Ему должно было быть уделено особое внимание, как и зданию, возводившемуся почти одновременно (с 1771 года) по другую сторону Большой Морской. Не было ли какой-либо взаимосвязи между этими двумя сооружениями? Вспомним, что они оба возводились на исторически общем участке в то время, когда было регламентировано создание архитектурных ансамблей. Обратимся к тем архивным документам, сохранившимся в фонде «Конторы от строений… домов и садов», которые не были известны П.Н. Столпянскому.

Фасад корпуса по Большой Морской улице. Рисунок и гравировка A.M. Шелковникова.

Строительству здания напротив дома Чичерина по Большой Морской также положил начало указ Екатерины II. И.И. Бецкой 10 мая 1771 года так формулировал предложение «Конторе от строений»: «Ее императорское величество изустно указать соизволила по проекту и нарисованным чертежам собственной рукой Ея величества (курсив мой. — А.А.) начать в самой скорости каменное строение на месте, где был Зимний деревянный дворец, и производить с поспешением, на что в нынешнем году особо 30 000 руб. из кабинета ее величества во оную контору отпущено будет. Во исполнение этого именного высочайшего указа те чертежи для произведения оного строения отданы архитектору Фельтену. А реченная контора имеет по требованию ево Фельтена надобные материалы приготовлять, каменщиков и работных людей, приискивая, нанимать и означенное строение производить во всем под присмотром и по показаниям оного Фельтена…»

Фасад дома Елисеевых по Невскому проспекту. Обмерный чертеж 1870-х гг.

Упоминание здесь о чертежах, «нарисованных собственной рукой ея величества», может показаться несколько неожиданным. Екатерина известна как писательница и журналист (для современников скрытая под псевдонимами), но меньше знают о ее увлечении архитектурой. Между тем она сама в своих «Записках» сообщает, что «впервые принялась чертить планы» еще будучи великой княжной, в Ораниенбауме. А Ю.М. Фельтен в 1795 году, уже испрашивавший себе пенсионное обеспечение, писал Екатерине II: «…я имел щастие быть участником в сооружении многих памятников царствования вашего императорского величества, выполнив собственные ваши планы и имея поныне собрание собственноручных вашего величества чертежей». Чертежи императрицы имели, очевидно, характер эскизов.

Портрет Екатерины II в русском костюме. Гравюра В. Дикинсона с оригинала В. Эриксена 1769 г. 1773 г.