Петербургские ювелиры XIX – начала XX в. Династии знаменитых мастеров императорской России

В 1853 году, во время очередной поездки на родину в Россию, нидерландская королева Анна Павловна показывала владыке Троице-Сергиевой лавры свой браслет, надеваемый ею в важные дни жизни: в центре находилась миниатюра с портретом её покойного мужа, а на золотых медальонах, образующих цепочку, были «начертаны имена и числа всех сражений в Испании и Португалии до сражения при Ватерлоо, в которых участвовал будущий король Вильгельм II.[246] Но был и другой случай: в феврале 1855 года овдовевшая императрица Александра Феодоровна, увидев у гроба усопшего Николая I молившуюся Варвару Аркадьевну Нелидову нежно обняла и поцеловала фаворитку своего мужа, а затем, сняв с руки браслет с портретом обожаемого супруга, надела эту вещь ей на руку, как бы награждая за долгую искреннюю и бескорыстную любовь к покойному монарху.

Однако для кого предназначался «Готический» браслет и по какому поводу было заказано его изготовление? Ведь императрица Елизавета Алексеевна, судя по перечню её драгоценностей, вплоть до смерти владела лишь живописным портретом императора Александра Павловича, осыпанным бриллиантами, который после её кончины 27 апреля 1827 года поступил в собственность Кабинета Его Величества с оценкой в 10 тысяч рублей.[247] Но никакого браслета с портретом мужа у неё не было. Да и вдовствующая императрица Мария Феодоровна своим завещанием отписала ближайшим родственникам принадлежавшие ей портреты её первенца: висящий возле её кровати предназначался цесаревичу Константину Павловичу, младшему брату покойного властелина, «писанную Изабеем» (то есть французским художником Жаном-Батистом Изабе) миниатюру получил следующий по старшинству сын, под именем Николая I сменивший Александра Павловича на русском троне, а его жене – императрице Александре Феодоровне, любимой невестке вдовы Павла I, достался портрет августейшего деверя, гравированный самой душеприказчицей.

Вдобавок одни исследователи считали, что «Готический» браслет исполнен в 1820 году, ещё при жизни Александра I. Конечно, можно бы было предположить, что государь (как это ни странно) решил пожаловать браслет со своим портретом дражайшей невестке Александре Феодоровне после того, как в ходе доверительного разговора поведал ей и её мужу, что преемником русского трона станет не бездетный Константин, а следующий по старшинству брат Николай, поскольку в 1818 году у этой великокняжеской четы родился мальчик, наречённый Александром в честь августейшего дяди и обеспечивший преемственность династии.

Однако эту гипотезу сразу приходится отмести, поскольку Иван Андреевич Винберг (?—1851), гордо подписавшийся на созданной им миниатюре «Готического» браслета, стал выставлять свои работы на выставках Академии художеств только с 1824 года, а кто доверил бы начинающему живописцу написать вставку под плоский алмаз с портретом правящего монарха? Необходимых знакомств и связей у сына работавшего в Петербурге в 1791–1816 годах небогатого шведского ювелира Андрея Винберга не было, рассчитывать приходилось лишь на свой талант и прилежание. Это и принесло свои приятные плоды, и Ивана Андреевича в 1830 году признали «назначенным» в академики, а в 1846-м удостоили звания академика акварельной миниатюрной портретной живописи. И сын его, Иван Иванович Винберг, тоже стал миниатюристом.[248]

Правы оказались те, кто полагал, что загадочный браслет, хотя и украшен портретом Александра I, но создан в правление императора Николая I. Как обыкновенно и бывает, подтверждение нашлось неожиданно в архивных документах. Овдовевшая императрица Александра Феодоровна завещала своему первенцу, императору Александру II Николаевичу принадлежавший ей бесценный «Браслет с портретом Императора Александра 1-го под плоским бриллиантом». В отличие от прочих отписываемых вещей, эта оценки не имела.[249]

Супруга Николая I обожала браслеты, поскольку они, как вспоминал её придворный врач Мартин Мандт, «играли для Государыни ту же роль, что для нас, обыкновенных людей, играют дневники». В общей сложности у неё было около пятисот браслетов, которые Императрица ценила не за их значительную стоимость, а за связанные с ними личные воспоминания. Самой первой «записью» в этом необычном «меморандуме» является очень простой, совсем недорогой узкий золотой браслет. Августейшая госпожа получила его ещё ребенком от престарелого родственника, герцога Мекленбург-Стрелицкого.

С помощью браслетов императрица меняла стиль одежды. Её часто можно было видеть склонённой в задумчивости над ларцами с драгоценностями, будто бы перелистывающей страницы своих кратких дневников. Вероятно, в такие моменты она предавалась воспоминаниям о прошлых днях. А «Готический» браслет она бережно хранила среди больших бриллиантов в застеклённой витрине, стоявшей в спальне.[250]