Петербургские хроники. Роман-дневник 1983-2010

В аэропорту Шереметьево устроили скандирование перед неработающими пограничными пунктами пропуска. Шесть утра, народ с детьми, с трех самолетов сразу — и два окошечка на пропуск. Давка, духота. Мы с Ольгой и Настей затянули, а народ подхватил: «По-зор! По-зор!» Скандировал весь огромный зал. Прибежали менты, начальники в форме — народ стал их стыдить и требовать, те отговаривались, что за 18 тысяч желающих на контроле работать нет, но открыли еще два пропускных пункта, дело пошло веселее… Настю встретил отец на машине, и она уговорила ехать к ней, доспать, а днем на свой поезд. Пригласили ее летом в Петербург.

В Твери села тетка через проход и всю дорогу кашляла и чихала. Я на нее поглядывал выразительно — хоть бы, думаю, платком накрывалась — но она только рассуждала вслух, что это аллергия на запах алкоголя или астма. Сердобольные пассажиры давали ей леденцы, чтобы не тянуло кашлять, но по ее красным глазам и носу было понятно, что это простуда. Если не свиной грипп.

И вот, заразила, баба-яга тверская!

30 сентября 2009 г. Санкт-Петербург.

В «Литературке» моя колонка:

Тунеядцы в законе

Понятие «нетрудовые доходы» было выведено из Уголовного кодекса и общественного сознания в 1991 году вместе с принятием закона «О занятости населения», отменившего уголовную ответственность за тунеядство и признавшего безработицу.

В самом начале реформ мы получили полный набор юридических норм, который позволял вежливо посылать подальше любого милиционера, а то и прокурора, осмелившихся интересоваться источниками ваших доходов или суммой расходов. ‹…›

Современная ситуация: нет у человека доходов — по документам он гол как сокол, а поместье и гардероб, сопоставимый с костюмерной Большого театра, ему одолжил сват, автомобили дает кататься брат, в трех поместьях он время от времени просто ночует у родственников на правах приживала.

В любом заштатном городке места обитания начальников РУВД, ГАИ, местных чиновников, начальников пожарной инспекции, СЭС и криминальных авторитетов выделяются особым достатком и видны невооруженным глазом. Ну и что? А ничего! У нас презумпция невиновности. Как спокойно говорил в известном фильме бандит Фокс оперативнику Шарапову: «Давай, начальник, проверяй…» Будут улики, тогда и поговорим, а по закону у меня всё чисто. ‹…›

В старой России, не знавшей мудрых экономических теорий, при разных царях были разные системы налогов, на которые содержались армия, флот, административные учреждения, строились дороги, мосты, тюрьмы, велись войны, развивалась наука и учились дети. Налоги были разные, часто жесткие, но принцип «трудоспособный человек должен трудиться и платить в казну» соблюдался. Нелишне вспомнить и советскую Конституцию: «…труд в СССР является обязанностью и делом чести каждого способного к труду гражданина по принципу: кто не работает, тот не ест», — обеспечивавшую почти стопроцентный сбор налогов на общие государственные нужды.

В советские времена подпольные миллионеры сидели со своими богатствами тише воды ниже травы, нынешние подпольные неплательщики налогов ведут себя вызывающе. Замаскированный посыл на три известные каждому школьнику буквы стал нормой в нашем государстве, в котором силовики, юристы и экономисты составляют едва ли не большую часть государственного аппарата. И вряд ли кто-нибудь из наших правоведов или экономистов сможет опровергнуть пословицу, родившуюся на Востоке задолго за открытия Ломоносовым закона сохранения материи: «Если есть человек, живущий и не работающий, то есть и другой — умирающий с голоду».

Сто лет назад Лев Толстой написал работу «Путь жизни», посвятив один из ее разделов тунеядству как общественно-экономическому явлению. В этой страстной, как вся публицистика Толстого, статье среди собственных рассуждений о морали и экономике он приводит слова американского экономиста Генри Джорджа, автора книги «Прогресс и бедность»: «Только тремя средствами человек может добывать богатство: трудом, нищенством или кражей. Трудящиеся получают так мало именно потому, что слишком много приходится на долю нищих и воров». ‹…›

По различным оценкам, в тени пребывает 25–50 % российской экономики. ‹…›

Полноценный сбор налогов — важнейший признак силы цивилизованного государства и условие его развития. ‹…› Кого мы пытаемся обмануть, уверяя, что презумпция невиновности в налоговом сборе для нас святое? Европу? Америку? Ни в одной развитой — в том числе за счет собираемых налогов — стране не понимают нашего попустительства изощренной форме тунеядства — жирования богатых людей при «законном» пренебрежении общественными нуждами. Как уверял Чичиков: «Закон? Я немею пред законом…»

И долго мы собираемся вслед за гоголевским героем неметь перед нынешними законами? Не пришло ли время их поменять?

Из комментариев: