Петербургские очерки

Через несколько дней после пожалования своего в генерал-адъютанты Тимашев поехал за границу, на воды в Виши. Невзирая на его сорокалетний возраст, это была его первая поездка за границу. Многим он был поражен, многим удивлен, и хотя мало высказывался, но подчас вырывались у него слова, ясно означавшие, что до поездки своей за границу он о весьма многом не догадывался и понятия не имел. Подобно большей части путешествующих русских высокочиновных стародуров, Тимашев за границей либеральничал на словах, изъявлял французам симпатию ко всему французскому, англичанам симпатию ко всему английскому, а бельгийцам симпатию ко всему бельгийскому, предоставляя себе по возвращении в Россию действовать по направлению истинных своих влечений, то есть по-петербургскому, по образу и подобию незабвенного Николая, насколько то позволяли современные обстоятельства. В Виши во время пребывания Тимашева находилось несколько французских легитимистов из числа самых рьяных; они были в восторге от начальника русской государственной помойной ямы и говорили: «Истинно государственный муж!»

Вторую поездку свою за границу Тимашев совершил в следующем, 1860 году; осенью приезжал в Париж за женой своей и возвратился с ней в Россию. Во время трехнедельного пребывания своего в Париже он исключительно занимался изучением фотографического искусства и с этой целью проводил целые дни в мастерской знаменитого художника-фотографа Сергея Львовича Левитского.

Возвратился Тимашев в Петербург в декабре 1860 года и всю зиму провел в благородных занятиях по III Отделению. Между тем константиновская партия одерживала верх над стародурами, и хотя константиновцы вводят не что иное, как самодержавие, одетое в платье либерального покроя, нечто наподобие бонапартовской системы, но все-таки Тимашеву оно не нравилось: ему подай систему николаевскую, во всей ее полноте, то есть смесь немецкого с киргизским; иначе он не удовольствуется. Указ 19 февраля 1861 года и решительное уничтожение крепостного состояния окончательно вывели из терпения сына степей оренбургских; он объявил, что оставляет свое место, находя направление правительства слишком либеральным. В апреле того же года Тимашев замещен был Шуваловым, который в конце года заменен был Потаповым.

Прежде чем говорить о Шувалове и его семействе, скажу несколько слов о нынешнем воеводе государственной помойной ямы.

Что же касается до Тимашева, то он провел два года без политических занятий; сильно разыгралось в нем непомерное властолюбие его; он стал жаждать власти, и вот по ходатайству графа Александра Адлерберга он назначен ныне генерал-губернатором пермским. Но его настоящая цель: заменить князя Василия Андреевича на главном начальстве всероссийской помойной ямы, а доколе эта цель не осуществится, он надеется заменить в Литве Муравьева, когда этот государственный разбойник достигнет желанного им звания верховного калача в Царстве Польском.

Александр Львович Потапов^{44} — второй сын богатого воронежского помещика. Старшего брата его, Петра Львовича, служившего по гражданскому ведомству, помнит весь Петербург тридцатых годов, как он, бывало, с 2 до 4 часов пополудни прогуливается но модному того времени гулянью, Невскому проспекту, под руку с г-ном Ратмановым, принимая позы, по его мнению, грациозные, и за ними едет карета, запряженная четвернею по обычаю того времени. В 1842 году Петр Львович был сослан в деревню за свою преданность тому самому роду занятий, которые при Петре I положили первоначальное основание возвышению князя Александра Даниловича Меншикова^{45} и графа Павла Ивановича Ягужинского^{46}, а в нашу эпоху (столь времена переменчивы) помешали Филиппу Филипповичу Вигелю^{47}, Дмитрию Николаевичу Бантышу-Каменскому и Андрею Николаевичу Муравьеву^{48} достигнуть сенаторского звания.

Александр Львович Потапов вступил в военную службу в 1837 году юнкером в лейб-гусарский полк, где по чрезвычайно малому росту своему имел прозвище Потапенок. В сороковых годах он женился на княжне Екатерине Васильевне Оболенской; вскоре после того назначен был адъютантом к фельдмаршалу Паскевичу, и когда Паскевич в январе 1856 года окончательно догнил и был схоронен, некоторые из адъютантов его назначены были флигель-адъютантами, в том числе и Потапенок. Всем известно было, что он человек умный и весьма хитрый, но никто не подозревал, чтобы хитрость эта развилась до пределов, являющих в Потапенке весьма ловкого и искусного начальника тайной полиции. В 1860 году он был назначен обер-полицмейстером в Москву; в следующем году переведен в эту же должность в Варшаву, а в конце 1861 года назначен начальником штаба корпуса жандармов и начальником III Отделения.