Петербургский пленник

I work all night, I work all day (Кручусь всю ночь, кручусь весь день)
To pay the bills I have to pay (Платить счета мне, ясен пень)
Ain't it sad (Что за срань!)
And still there never seems to be (И никогда в мой кошелек)
А single penny left for me (Не упадет хоть пенни впрок)
That's too bad (Дело дрянь!)
In my dreams I have a plan (В мечтах моих возникла хрень)
If it got me a wealthy man (Что встречен мной богатый мэн)
I wouldn't have to work at all, (Работу б я тотчас в подвал)
I'd fool around and have a ball. (Как дура ржу, спеша на ба-ал!)
Money, money, money, must be funny (Мани, мани, мани, вы и сами)
In the rich man's world (Хотели б жить среди господ)
Money, money, money, always sunny (Мани, мани, мани, солнце с нами)
In the rich man's world (Когда живешь среди господ)
Aha-ahaaa! (Ага, а-а-а!)
Do аll the things I could (Я могла бы сделать все, если б)
If I had a little money (Было бы немного денег!)
It's a rich man's world (Мир лишь для господ)
It's a rich man's world (Мир лишь для господ!)

Когда звуки песни отгремели, в баре все продолжали быть в оцепенении. Вдруг один из неопределившихся господ сделал шаг к Дженни и сказал:

— Хочу тебя! Пойдем.

— Отвали! — была резка (под влиянием песни?) девушка.

— Я заплачу вдвое! Но ты будешь делать все, что я скажу!

Дмитрий, осознавая, что творит глупость, крутнулся на месте и ударил жестоко локтем в лицо наглецу. Тот, обливаясь кровью, упал, а его спутник сунулся было к Мите, но, завидев его оскал, отступил, повторяя:

— Это тебе даром не пройдет, негодяй! Негодяй…

Дженни повернулась к заступнику, расширила глаза и сказала тихо:

— Делаем ноги! Фредди обязан вызвать полицию!

Дмитрий на мгновенье задумался, потом подскочил к двери номера, где плотским утехам предавался Адлерберг, заколотил в нее и крикнул:

— Саша! Быстро на выход!

— Что случилось? — послышался недовольный графский рык.

— Я устроил скандал, скоро здесь будет полиция! Достанется и тебе. Бегом на улицу!

— Я тебе этого не прощу! Такой смак мне испортил!

На улице оказалось, что Дженни нельзя идти домой: ее адрес у хозяйки был, полиция могла к ней прийти за показаниями на хулигана. Пришлось везти ее в отель, к себе в номер. Узнав, что в номере есть душ, дева тотчас в него запросилась и долго плескалась там, что-то напевая. Вышла она в Митином халате и захлопала в ладоши, увидев накрытый для ужина стол с бутылкой «veuve Clicquot» в ведерке со льдом. Не чинясь села и в десять минут смела все кушанья, предназначенные на ее долю. Шампанское, впрочем, цедила долго.

Наконец, она прикончила и его, непринужденно потянулась, пристально посмотрела в глаза благодетелю и сказала:

— В этот раз Вы не откажетесь со мной прилечь?

Глава пятая, в которой герой пересекает океан

Когда наутро Дженни узнала, что русские джентльмены отплывают на днях в Америку, то упала на колени перед Митей:

— Возьмите меня с собой! Я мечтаю туда уехать! Но у меня нет денег на приобретение места на корабле и никогда не будет…

Вот так и оказалось, что на специально зафрахтованной для «миссионерской» поездки парусно-винтовой яхте «Атлантика», отбывшей в начале июля 1861 г. из Саутгемптона в Уилмингтон, оказались не только четыре «сэра» (двоих попросил взять с собой Пальмерстон), а еще и одна «чи леди, чи не леди». Дмитрий всерьез относился к Дженни уважительно: с одной стороны он же был демократом, с другой — девочка развивалась на глазах, обладая даром «попугайничать», но далеко не тупо, перенимала только то, что к делу годилось. Адлерберг его отношение копировал, хотя не всерьез — просто, чтобы позлить натуральных «сэров». «Сэры» же оставались в недоумении: ну, явная кокни, только пытается вести себя как леди, а эти идиоты…

Перед отплытием Митя предупредил Дженни, что на корабле им нежелательно поддерживать любовные отношения. Он будет ей типа опекун и учитель музыки, а она — чужеземной родственницей в невнятном колене.

— Как скажешь, Мэтью, — был ее ответ, а смеющиеся глаза, казалось, говорили: «дурачок ты, Митя!».