Петербургский прозаик. Альманах №2

Мужчина неотрывно поглощал содержимое тарелки, очевидно, спешил. Я присмотрелся: да это же мой старый-старый знакомый! Последний раз мы виделись очень давно.

После института я был направлен на завод «Тяжмаш», где мне предложили работу в монтажном отделе. Начальник отдела, мужчина лет пятидесяти, спокойный, уравновешенный, на табличке было написано: к. т. н., кандидат технических наук, расспросил меня о моих стремлениях и планах на будущее. Ничего такого сформировавшегося у меня еще не было.

– Правильно сделали, что решили начать трудовую деятельность инженера в монтажном отделе, – одобрил он, – поскольку на монтаже оборудования выявляются все недостатки конструкторские, производственные и прочие. Мы, представители завода, или, как нас еще называют, шефы, следим за этим. Когда всплывает конструкторская ошибка, надо принимать решение, как исправить, срочно консультироваться с ведущими специалистами, вызывать на место. Выявляется много брака, дефектов, допускаемых на заводе рабочими. По этому поводу часто приходится выслушивать замечания от монтажных работников в довольно крепких выражениях. В общем, я не буду возражать, если вы поработаете в бригаде слесарей и электриков.

Я думал, он имел в виду только меня, обращаясь ко мне на вы, но, как оказалось, речь шла о молодом специалисте, электрике, прибывшем вчера с электротехнического института. Начальник монтажного отдела распорядился, чтобы нам выписали командировку в поселок Комсомольский. Он уточнил, что это не город, а поселок городского типа. Деньги выдали на дорогу в одну сторону и на проживание лишь на неделю из расчета два рубля шестьдесят копеек в сутки.

– Когда приедете, ваш руководитель сделает запрос, и вам безналом вышлют сколько положено.

На месте нас встретил руководитель нашей группы на служебной машине Владимир Владимирович. Привез нас на квартиру, любезно предоставленную заводом. Две комнаты из трех были заняты.

– Занимайте эту комнату, – распорядился руководитель и продолжил: – У нас здесь типа коммуны. Обедаем на заводе, а завтрак и ужин готовим здесь сами поочередно, неделю одна комната готовит, неделю – другая. Меню утверждается на неделю с расчетом минимизировать затраты. Если пожелаете подключиться – пожалуйста. Если нет – кухонная утварь в вашем распоряжении. А сейчас давайте ваши удостоверения, я заеду отмечу прибытие, также закажу пропуска и дам на завод телеграмму, чтобы вам выслали деньги. Обычно я запрашиваю по сто рублей.

Мы влились в коммуну третьей очередью. Через день пришел перевод. Мне прислали не сто, а пятьдесят рублей, а Целикову, с которым на пару я прибыл, не прислали ничего, к его удивлению. Еще двоим инженерам, обосновавшимся в этой квартире, – тоже по пятьдесят рублей.

– Я просил по сто, как обычно, – удивился руководитель. – Видимо, на заводе какие-то финансовые трудности. Бывает, и задерживают выплаты без предупреждения и надолго. Однажды это заставило нас пойти к заведующей магазина, что располагается в нашем доме, и попросить отпускать нам продукты в кредит.

На следующее утро, как только мы сели завтракать, зазвонил стационарный телефон, установленный в квартире. Мобильников тогда еще не было. Наш руководитель взял трубку. Мы отчетливо слышали, что доносилось из трубки. Я и не представлял, что большой начальник может так выражаться:

– Ты что там, пьяный, что ли? Привальную устроил? Нажрался? Такие телеграммы даешь! Что за безобразие! Как можно! Меня в такое положение поставил, что директор, понимаешь, на планерке мне сделал замечание и потребовал проверить, как ты там работаешь и почему такие допускаешь вольности в служебных документах.

Владимир Владимирович никак не мог понять, в чем дело:

– Не понимаю, о чем вы?

– Не понимаешь! Что за телеграмму ты дал?

– Как обычно – телеграмму: прошу под отчет денег.

– А ну зачитай! Есть у тебя копия телеграммы?

– У меня всегда есть копия, и я всегда прошу на почте, чтобы мне штемпель поставили.

– Ну прочти, прочти, что ты там накарякал спьяну! Очевидно, был обожравшийся в честь прибытия новых специалистов.

– Мы не устраивали никакой привальной, и вы отлично знаете, что я не употребляю.

– Так ты прочти, что в телеграмме написал.

Наш открыл свою папку и читает:

– Ленинград. «Тяжмаш». Романовой. Прошу выслать под отчет сто рублей каждому. Абрамову, зпт, Балдину, зпт, Ивлеву и Целикову, тчк. Подпись: Маслов.

– А ну, а ну, еще раз прочти.

Еще раз прочитал. В ответ молчание. Маслов говорит:

– Только непонятно, почему прислали не по сто рублей, а по пятьдесят, а Целикову вообще не прислали денег.

– Разберусь, – и связь оборвалась.

А оказалось, что то ли передающий, то ли принимающий телеграфист на телеграмме, которую послал Маслов, вместо фамилии Целикова написал: «Целую. Маслов».

Романова была заместителем директора завода по финансам – и вот такое читает в служебной телеграмме! Естественно, телеграмму показали директору, тот возмутился: что за фамильярность из какого-то монтажа: «Целую». Потом, конечно, разобрались: ошибка телеграфистов.