Петербургский прозаик. Альманах №2

Пришельцы толпились у входа в ущелье: они не могли последовать вслед за Каюмбой. Слишком сильна была разящая сила стража. Огонь, который метал страж, плавил их посохи, и они погибали.

Но отступать они не хотели, поэтому, перевалив через вершину, пришельцы, толпясь, стали заполнять всю нишу внутри горы, образовавшуюся после извержения вулкана. Но раз ступив туда, они не могли уже оторвать ног от земли. Какая-то неведомая сила притягивала их, как магнит притягивает железо. Сколько их было: сотни, тысячи? Они гулко стучали своими посохами. То ли под тяжестью их веса, то ли от звука этих посохов земная кора не выдержала и проломилась. Самый мощный магнит – магнит Земли – стал затягивать их, как насекомых, в свое жерло, в жерло старого вулкана. Остров, на котором была Атлантида, в одно мгновение, осев, начал трескаться и тонуть. Земная твердь стала медленно уходить под воду, выметая все из своих недр.

Каюмбу же с магическим поясом ущелье вытолкнуло с такой силой, с какой один мощный магнит может оттолкнуть другой. Ее не просто подбросило, ее выплюнуло куда-то в космос, как снотворный шарик из трубочки. Вслед ей метнулся огромный огненный змей…

Каюмба летела. Как птица, сильная, независимая, беззаботная. Да, внизу были камни, да, она готова была упасть на них. Но она летела, словно у нее за спиной выросли крылья…

20

Умангу подбросило в воздух мощным фонтаном, теплым гейзером, вырвавшимся из-под земли. Он летел, как птица, сильная, независимая, беззаботная. Да, внизу оставалась яма, стремительно заполнявшаяся водой, да, Уманга готов был уже упасть в эту воду. Но он почему-то летел, словно крылья выросли у него, сильные, гибкие, легкие.

21

Дамиру было мало того, что он сидел на троне. Мало смерти отца и гибели брата. Он бесновался, боясь того, что теперь он тоже может быть кем-то убит, как Великий Вождь. С Атлантидой было что-то не так: земля под ногами покачивалась, ходя ходуном. Люди метались с криками ужаса. Но Дамира занимала одна только мысль: как, обретя власть над всеми, удержать ее. А может быть больше – завладеть миром, поработя пришельцев.

И тут он понял, что всё, что нужно ему для этого, – это посох, один железный посох пришельца. Им он сможет защититься и повелевать, им казнить, им миловать.

Ему так понравилась эта мысль, что он тут же собрался, чтобы выйти за стены крепости, туда, откуда только что Каюмба, убегая, увела орду. В надежде на то, что в общей давке кто-нибудь из пришельцев да потерял посох.

Дамиру повезло: один из посохов торчал из земли. Именно в том месте, где стражники оставили Каюмбу. Он устремился к нему, боясь, что кто-нибудь может его опередить. Его плащ развевался по ветру черным чешуйчатым горбом, поэтому издалека Дамир был похож на огромного двуногого ящера, бегущего за добычей.

Последним, что он, Дамир, увидел, было то, как его правая рука, коснувшаяся посоха, стала превращаться в железо.

Еще секунда – и от него не осталось ничего, кроме памятника ненасытному ленивому повелителю, взошедшему на трон на один день.

22

Когда полет закончился, Уманга угодил в самый водоворот, который стал его то затягивать, то выплюхивать обратно. Он все еще держался за железный шлем руками, хотя в нахлынувшем водном потоке шлем все более утрачивал свойство выталкивать его наверх. В любую секунду он неизбежно мог потянуть его ко дну. Однако расставаться со шлемом отца Уманга не хотел, потому что, мешая, тот одновременно помогал ему держаться на плаву. Приходилось барахтаться изо всех сил.

Неожиданно он наткнулся в воде на какое-то бревно, точнее большое полено:

– Ко мне! Еще чуть-чуть, ну же…

Он стал подтягивать к себе деревяшку, вцепившись в нее, словно в коня на скаку. И как только ему удалось оседлать ее, плыть с тяжелым шлемом стало значительно легче. Для верности он надел его на голову.

Не успел он перевести дыхание, как понял, что полено, за которое он держится, – это не деревяшка. Под ним было изваяние Верховного Бога Астрагора:

– О, боже!

В ужасе от собственного кощунства он оттолкнул деревянного идола, но сразу же тяжелый шлем потянул его ко дну. Пришлось покувыркаться, пока ему снова удалось ухватиться за идола, как за спасательный круг.

Что же все-таки произошло? Пока Уманга мог определенно ответить только одно: вокруг вода, вода, вода. Есть ли что-нибудь еще? Кто-нибудь?

Вдруг он услышал невдалеке какой-то звук. Соколенок кружил над ним и панически звал куда-то.

23

– Держись, Уманга! Возьми мою руку! Ой, какой же ты тяжелый!

Каюмба изо всех сил затягивала его на свой нелепый плавучий островок: «Я вернулась за ним, успела».

– Что произошло? Что с тобой, Каюмба? Почему ты в крови? Ты ранена?

– Нет. Потом расскажу.

– Что за пояс на тебе? Да это же боевая раскраска! Ты сражалась?

Он посмотрел на нее удивленными глазами, не понимая, как произошло это превращение из девы-охотницы в статного воина. Каюмба, стирая с лица то ли краску, то ли слезы, ответила:

– Нет. Но хотела!

– Да??? Смотри-ка: об этом написано на твоем плече. Вот здесь, – он ткнул в нее пальцем.