Петербургский сыск. 1870–1874

– Что там у нас, – прошептал, присаживаясь на стул в кабинете начальника, закинул нога за ногу, достал потрепанную не от времени, а от частого использования книжицу. Открыл на нужной странице, – не густо, – так же тихо проговорил, обращаясь к самому себе. Под красиво выведенными номерами значились четыре Хлестакова, – никогда бы не подумал, что в таком большом городе всего четверо, подходящих под наши поиски?

– Что там шепчешь? – раздался от двери голос Путилина.

– Да вот, да я, – вскочил Михаил и задел злополучный стакан, с грохотом покатившийся по полу, оставляя светло—коричневую лужицу.

– Не спеши, – хозяин кабинета присел в кресло, – я слушаю.

– Так, – вскочивший кивнул в сторону маленького озера.

– Пустое, – прикрыл глаза начальник сыска, – садись и докладывай.

– Иван Дмитрич, – виновато произнёс помощник, косясь на пол, – все участки я проверил и установил, что в столице проживают четверо Хлестаковых, подходящих для дальнейших проверок.

– Вижу по твоим красным глазам, не просто дался этот результат.

В ответ только кивнул.

– Оставь мне свои записи и иди отдохни, устал от поисков. Наверное в глазах мухи летают стаями. Оставь, я посмотрю.

Когда помощник ушел, Иван Дмитриевич пододвинул к себе книжицу и углубился в изучение строк, написанным мелким аккуратным почерком, буковка к буковке.

1. Дмитрий Львович, тридцати девяти лет, дворянин, уроженец Санкт Петербурга, ротмистр, два аршина семь вершков роста. Последние пять лет проживает в столице на Коломенской улице в меблированных комнатах господина Семенова.

2. Сергей Иванович, тридцати семи лет, дворянин, уроженец Санкт—Петербурга, поручик, два аршина шесть с половиной вершков. Вышел в отставку семь лет назад в результате темной истории

3. Трофим Никифорович, тридцати пяти лет, купец Дновского уезда, два аршина девять вершков, бывает в столице временами по торговым делам, проживает на время приезда в гостинице «Варшавской», что у вокзала.

4. Александр Павлович, тридцати лет, уроженец Одесской губернии, два аршина семь вершков. В городе десять лет, живет с доходов, получаемых с имения.

Путилин задумался, глядя на страницу. Потом достал составленную ранее таблицу ограблений по близлежащим уездам, вызвал дежурного офицера.

– Мне необходимы сведения, когда Трофим Никифорович Хлестаков, – протянул чиновнику бумагу, на которой были написаны известные сведения о купце, —останавливающийся в гостинице «Варшавская», приезжал в наш город и останавливался ли он в других?

– Есть, – взял под козырек офицер. Через несколько минут агенты разъехались выполнять указание начальника.

Перед столом Путилина стоял, вытянувшийся во фрунт, агент сыскной полиции,

– Ваше Благородие, – докладывал прибывший, – купец Трофим Никифорович Хлестаков, проживающий в уездном городе Дно, два раза в месяц бывает в столице по торговым делам. Вот, – он протянул бумагу Путилину, – прописаны дни его пребывания

Второй агент сообщил, что купец в других гостиницах не останавливался, меблированных комнат не снимал.

Изучение бумаг показало, Иван Дмитриевич сопоставил даты ограблений дач мирных обывателей и приезда в Санкт– Петербург купца, что он не подходит на роль главаря, да и рост слишком уж великоват.

Этой ночью Иван Дмитриевич заснул крепким сном, давно так спокойно не было на душе. Зато утро было прервано громовым голосом, раздавшимся за закрытой дверью кабинета.

– Я так не оставлю, – звучал бас, – что за интерес? Что такое? Сплошное безобразие!

Путилин не успел подняться с кресла, как дверь от резкого удара распахнулась и на пороге возникла мощная фигура с тростью в руке. Окладистая борода была взъерошена, глаза метали рассерженные взгляды.

– Вы господин Путилин? – вошедший тяжело опустился на стул, который пронзительно заскрипел под крепко сбитым телом купца, – тогда Вы мне и нужны.

– Доброе утро, Трофим Никифорович!

Хлестаков открыл было рот, но не произнёся ни слова, насупился.

– Вас возмущает повышенный интерес к вашей особе?

– Это безобразие!

– Согласен, Трофим Никифорович, полностью согласен с Вашей обеспокоенностью, но она вызвана чрезвычайными обстоятельствами, – Иван Дмитриевич поднял вверх палец.

– Но…

– Трофим Никифорович, – спокойно продолжал Путилин, – Вы случайно попали в круг наших интересов. Наверное, Вы не будете против помочь нам.

– Помочь – другое дело, но…

– Не сердитесь, если доставили Вам неудобство.

– Неудобство – мягко сказано, – успокоившимся голосом произнёс купец, – а моя репутация. Ваш агент приходит в гостиницу, в которой я останавливаюсь почти шесть лет, и расспрашивает обо мне, проверяет гостевые книги. Поневоле занервничаешь. Я честно веду дела, ни один человек не может сказать, что Трофим Хлестаков бесчестный человек, а здесь разговоры, шушуканья за спиной. Да, я не ангел и могу позволить себе лишнего, но на свои кровные.

– Нет ни малейшего повода для беспокойства, – Путилин смущенно улыбался, он знал, что такие громогласные богатыри на проверку оказывались добродушными и быстро отходчивыми.

– Ну да.