Петербургский сыск. 1874—1883

Паспортист училища титулярный советник Шнейферов занимал квартиру во втором этаже флигеля, стоявшего во дворе учебного заведения. Поэтому опять пришлось пройти по длинному коридору, несколько раз поворачивали, пока не оказались на просторном дворе, за спиной и по правую руку находились учебные корпуса, левое крыло отдано под кубрики, как здесь называли комнаты, экипажам. Прямо, через двор двухэтажное желтое здание с покатой металлической крышей когда—то зеленого, а нынче превратившегося в черную, отдано для проживания служащих в училище статских лиц, в число которых и входил Генрих Карлович Шнейферов.

У крыльца в три ступени стоял полицейский. Заложив руки за спину, и переваливался, как сытый гусь из стороны в сторону, видимо, затекли от долгого стояния ноги.

Полицейский приложил руку к фуражке и гаркнул:

– Здравия желаю, Ваше Превосходительство!

Путилин недовольно поморщился и махнул рукой, мол., напугал. Ирод такой, вошел во флигель.

– Их квартира на втором этаже, – шепнул капитан—лейтенант Иванов, – далее уж вы сами, – и добавил, – с детства вида крови не переношу.

Бровь Ивана Дмитриевича в удивлении поднялась в верх, но он не стал ничего говорить, тем более, что крови могло быть достаточно в квартире.

– Благодарим, – за обоих произнёс Михаил и хотел приложить руку к своей статской фуражке, но не посмел, посчитал это детской выходкой, не достойной сыскного агента, тем более помощника начальника.

У дверей квартиры стоял еще один страж, поставленный приставом, чтобы никто не смог беспрепятственно проникнуть на этаж. Он вытянулся, молча, во фрунт и ступил в сторону, пропуская пришедших сыскных агентов.

Квартира состояла из двух комнат – гостиной и спальни, находящихся по разные стороны длинного коридора, ведущего на кухню.

– Иван Дмитрич, – пристав 1 участка Васильевской части коренастый низенький мужчина сорока трех лет с седыми казацкими усами поднялся с дивана, когда заметил мелькнувшую фигуру Путилина в коридоре.

– Утро доброе, – начальник сыскной полиции вошел в гостиную.

– Как я понимаю, сразу к делу?

– Правильно понимаете. Константин, – на секунду запнулся, – Михайлович, нам предстоит немало сделать.

– Прошу, – майор Бахмутов вышел в коридор, – следуйте за мною.

На кухне погасшая плита, два стола, несколько шкапов и медная посуда, висящая вдоль стен. Ничего не указывало на разыгравшуюся накануне трагедию.

Убитая лежала посредине кухни, с левой стороны под грудью виднелось темное пятно, рядом с красивым лицом еще довольно молодой женщины обычный нож с деревянной рукояткой. Голубые глаза удивленно взирали на оружие, лишившее ее жизни. Женщина, словно хотела что—то сказать, но слова навечно застряли в охолодевшем горле.

– Анна Ильина Сергеева, петербургская мещанка, двадцати восьми лет, проживала в качестве прислуги у хозяина квартиры, титулярного советника Шнейферова.

– Давно?

– Два года.

– Кто обнаружил? – Иван Дмитриевич нахмурился, неприятно видеть смерть, а молодой женщины, тем паче.

– Сам хозяин, он проживал лето за городом, а вот сегодня утром решил вернуться и…

– Нашел кровавый подарок, – выдавил сквозь зубы Путилин.

– Ваша правда.

– Где сам Шнейферов?

– Генрих Карлович – человек впечатлительный, поэтому я позволил ему находиться в квартире по соседству.

– Хорошо.

– Что он рассказал про Сергееву?

– Готовила хорошо, убирала чисто, никаких особых сведений он не дал.

Иван Дмитриевич склонился над телом, рассматривая поначалу темное пятно засохшей крови на платье, потом лицо убитой, которое повернул из стороны в сторону.

– Тот, кто совершил это, – хотелось выругаться непотребными словами, но за время службы Иван Дмитриевич привык сдерживать себя, – был хорошим знакомым убитой. Она не ожидала такого от него шага.

– Из чего вы сделали такой вывод, Иван Дмитрич, – поинтересовался пристав.

– Выражение лица убитой говорит нам, Сергеева не ждала ножа в сердце и на лице отразилась не боль, а удивление. И удар мастерский, одним движением лишил жизни.

– Так не успела почувствовать боли?

– Нет, она не ждала от человека, с которым была, подлого удара.

– Может быть. – майор накручивал ус на палец.

– Вы сделали обыск в квартире?

– Иван Дмитрич, мне показалось, что ваши агенты сделают грамотнее, чем мои. Поэтому оставлено все в первозданном виде.

– Благодарю. Константин Михайлович, за заботу, – прозвучало искренне, ведь бывало, что полицейские из участка натопчут и не найти следов. – Миша, – Путилин позвал Жукова, который выглянул из—за двери кухни, – когда подъедут агенты.

– Они вперед нас должны были выехать, – пожал плечами Миша. – я за ними посыльных отправил перед тем, как вас пойти встречать, может, что стряслось?

– Заблудились, – засмеялся Бахмутов, – Николай Григорьевич, будьте любезны. Проверьте, может, в самом деле плутают.

– Есть, – по—военному козырнул ротмистр Праведников, помощник пристава, и вышел прочь.

Жуков поначалу скрывшийся за дверью, вновь заглянул на кухню:

– Ба, какая нежданная встреча!

– Ты что там, – цыкнул на него Путилин, – разума лишился.