Петербургское действо. Том 2

– Нет, это очень мило… в сказке. Нищий в пять минут сделал столько добра, сколько монарх за всю жизнь не сделал… Вот если бы и ваше величество… дали мне вашу власть только на одну минуту…

Государь остановился, рассмеялся, потом хотел снова двинуться, но маска сильнее оперлась красивой обнаженной рукой на его руку и, грациозно наклоняясь к нему всем бюстом и своими изящными плечами, шепнула почти страстно:

– Я не шучу… Дайте…

Женщина эта, ее голос, красота этих плеч и рук, корсаж платья, который слегка отстал при ее движении, еще более обнажая ее грудь… не могли не подействовать на всякого.

– Дайте, дайте! – шептала она, все ближе наклоняясь, и ее страстный лепет звучал ребячески наивно.

– Изволь… – не выдержал государь. – На минуту по часам… Но что ты сделаешь?

– А? Увидите! Три вещи. Но даете ли вы мне честное слово, что все будет исполнено?

Государь колебался и вдруг выговорил:

– Даю… Это даже любопытно.

– Благодарю… Но я буду действовать через вас. Это все равно. Я буду шептать вам, а вы приказывайте. Постойте! Надо подумать… Ну-с! Во-первых, сделайте этого преображенца офицером. Сейчас!

– Вот уж именно бессмысленный женский каприз – осчастливить первого попавшегося человека. Пойдемте…

Государь, смеясь, приблизился снова к окну, где стоял Шепелев, и вымолвил ласково:

– Ты дежурным на бале посла?

– Точно так-с, ваше величество! – прошептал снова смущенный юноша.

– Ради барона Гольца, празднующего сегодня мирный трактат, я, как исключение, поздравляю тебя офицером.

Юноша широко раскрыл глаза, вспыхнул и стоял истуканом от неожиданности. Когда он догадался поклониться и пробормотать что-то бессвязное, то государь с «Ночью» уже удалялся в залу.

– Ну-с, теперь… теперь… – говорила «Ночь», – сделайте хозяина этого дома, барона, командором вашего голштинского ордена Святой Анны.

– Ты отгадала мое желание. Я сам хотел давно. Но и так говорят, что он мой любимец, и это непременно раздражит других резидентов… Принц-дядя меня отговаривает и уверяет, что теперь это невозможно.

– А ваше слово?.. Ну, хорошо, бог с вами… Тогда прикажите выслать из Петербурга адъютанта принца – Фленсбурга.

– Это зачем? – громко вскрикнул государь, искренне изумившись.

– Он мне не нравится, – шутливо отозвалась «Ночь».

– Стало быть, ты его знаешь и, стало быть, не сегодня приехала из-за границы. Вот я тебя и поймал. Ты петербургская жительница!

– Нисколько. Я его сейчас видела. Мне его назвали, и лицо его мне противно! Я прошу его выслать.

– Это не причина. Да и какая же ты злая и бессердечная! Потом, ты забыла, что хотела власть, чтобы делать добро, а не зло.

– Это правда. Ну, не надо, ничего не надо… Вы мне уже два раза отказали! – ребячески капризно вымолвила она.

– Ну, уж так и быть. Я сегодня, уезжая, поздравлю Гольца командором. Ну, теперь третье.

– Третье… Дайте графу Кириллу Скабронскому придворное звание, какое-нибудь…

– Зачем? Он умирает… Или уж умер, кажется…

– Нет, он жив…

– Умрет на днях!.. – рассмеялся государь.

– Но его вдова, моя давнишняя приятельница, получит право бывать при дворе государя, самого любезного, доброго и умного.

– Вот это отлично, с удовольствием. Я ее однажды видел. Она замечательная красавица. Сейчас прикажу, и завтра она узнает это. Ну а себе ты ничего не выпросила…

– Себе… себе… – рассмеялась «Ночь», – я попрошу у вас нечто очень важное, но не сегодня, а в следующем маскараде, где мы встретимся…

– О чем же ты будешь просить?

– Теперь я не скажу.

– Ну, хоть намекни! Я прошу тебя… – несколько увлекаясь и слегка умоляющим голосом выговорил Петр Федорович.

– То, о чем просила одна ветхозаветная красавица…

– Это ничего не говорит! Это даже не намек. Кого она просила?

– Одного очень умного и красивого молодого человека.

– Но кто он был? Чем известен?

– Тем, что у него было одиннадцать братьев… – нерешительно вымолвила «Ночь».

– Это мудрено. Хотя я знаю отлично Ветхий Завет, но сразу отгадать… Чем он был сам?

«Ночь», очевидно, колебалась и, наконец, выговорила слегка взволнованным голосом:

– Скажу… Но только потому, что я в маске и в случае… если одумаюсь… или, если вы… Ну, одним словом, я могу еще, если захочу, остаться вам неизвестной…

– Ну, ну, говори! – оживленно приставал государь.

– Он был продан этими братьями, попал в Египет и…

– Иосиф! – вскрикнул государь.

– Не знаю…

– А просила его супруга сановника Пентефрия… – весело рассмеялся он. – Так?.. Так?!

– Не знаю… – тихо и совершенно смущаясь шепнула «Ночь».

– Скажи, отгадал ли я? Скажи… Пожалуйста… Скажи только одно слово: да…

В эту минуту прямо на государя и его даму шла графиня Воронцова. Она на этот раз уже почти преградила им путь и с озлобленным пунцовым лицом обратилась к государю:

– Ваше величество, я уже целый вечер жду возможности сказать вам хоть два слова! – вспыльчиво выговорила она.

Государь видимо заколебался и не знал, что делать: ему, очевидно, не хотелось покинуть «Ночь».

– Погоди, Романовна… Сейчас. Вот пускай маска скажет, отгадал ли я ее загадку… Я без того не могу уйти.

– Так будьте так добры, скажите! – гневно обратилась Воронцова к замаскированной.