Петербургское действо

— Клянусь всѣмъ, чѣмъ хочешь. Три дня, слышишь-ли ты? Три дня. И ты даже не придешь сюда, даже не напишешь, ничего не спросишь. Въ три дня я все сдѣлаю и на третій день сама пошлю за тобой или пріѣду. Ну, теперь поздно, ступай къ себѣ!

Шепелевъ поднялся, недоумѣвая, и пристально смотрѣлъ ей въ лицо.

— Мнѣ нездоровится, вымолвила Маргарита. — Все это слишкомъ сильно потрясло меня; сейчасъ я лягу. Я чувствую себя дурно, прощай! Уходи!

И Шепелевъ черезъ нѣсколько минутъ былъ уже на улицѣ, задумчивый и грустный. Что-то говорило ему, а, быть можетъ, само лицо Маргариты, ея злые глаза, ея смѣхъ ужасный, дѣйствительно, отвратительный, что она рѣшилась на зло, а не на добро.

«Но, что-же? Что она сдѣлаетъ»? вопрошалъ самъ себя Шепелевъ, тихо двигаясь среди пустынной улицы.

XX

Маргарита, оставшись одна, просидѣла нѣсколько мгновеній неподвижно на креслѣ, потомъ снова странно мотнула головой и начала быстро ходить по горницѣ изъ угла въ уголъ, такъ, какъ будто-бы ей было душно и тѣсно въ этой горницѣ.

Она была внѣ себя отъ гнѣва. Ей все чудилось, что совершившееся въ этотъ вечеръ было сномъ и самымъ ужаснымъ ироническимъ сномъ. Дѣйствительно, судьба будто издѣвалась надъ ней. До сихъ поръ въ жизни все удавалось ей, никогда не случалось ей запутаться; а теперь мальчуганъ, которымъ она непонятно, безсмысленно увлеклась на минуту, запуталъ ее въ какія-то простыя, но крѣпкія сѣти, изъ которыхъ она не знала какъ выбраться.

Въ этотъ вечеръ почти рѣшалась судьба ея. Въ этотъ вечеръ должно было состояться первое свиданіе, о которомъ еще недавно она не смѣла бы и мечтать. A куда должно было привести это свиданіе, къ какимъ послѣдствіямъ, къ какому громадному перевороту въ ея жизни, трудно было и опредѣлить. И все это зданіе, долго, съ трудомъ, съ искусствомъ возводимое, рухнуло отъ простого толчка взбалмошнаго юноши. Можно-ли еще вернуть потерянное? Поправима-ли нынѣшняя бѣда? Въ этомъ домѣ она должна была встрѣтиться съ государемъ, который за послѣднее время явно и сильно ухаживалъ за ней. Всѣ говорили, что онъ серьезно увлекся красивой иноземкой, серьезно неравнодушенъ къ ней. Всѣ знали, что государь былъ влюбчивъ, что за послѣднія десять лѣтъ не было ни одной женщины при дворѣ и въ обществѣ, за которой онъ не ухаживалъ бы хотя мѣсяцъ. Всѣ знали, что не было ничего болѣе шаткаго, какъ всѣ эти мимолетныя связи и вспышки влюбчиваго сердца. Единственная женщина въ Петербургѣ, чувство къ которой было крѣпче другихъ и продолжалось около трехъ лѣтъ, была графиня Воронцова, самая некрасивая и самая глупая женщина всей столицы. Но здѣсь была уже простая дружба, и эти дружескія отношенія не мѣшали государю продолжать поочередно быть занятымъ и иногда поглощеннымъ на время разными красавицами.

Гольцъ и Маргарита знали это, но они знали еще и другое. Гольцъ зналъ, что ни у одной изъ этихъ женщинъ, мимолетнолюбимыхъ государемъ, не было вѣрнаго союзника, такого, какъ онъ. Маргарита знала, что изъ прежнихъ красавицъ петербургскихъ, нравившихся государю, не было ни одной такъ красивой, какъ она. Когда-то она не была увѣрена, что государь обратитъ на нее вниманіе, хотя большое общество уже поклонялось передъ ея красотой и умомъ. Но она была увѣрена вполнѣ, что государь, разъ обративъ на нее вниманіе, на долго, если не на всегда, останется подъ ея вліяніемъ, полнымъ и исключительнымъ.

«Заставить его первый шагъ сдѣлать, вотъ что мудрено!.. думала она. A второй, десятый, сотый… будетъ для меня шуткой и забавой».

За послѣднее время ей нуженъ былъ второстепенный помощникъ, нуженъ былъ не вполнѣ опрятный душой человѣкъ, хитрый, честолюбивый и скрытный. Тотъ же Гольцъ указалъ графинѣ на Фленсбурга, и Маргарита сразу согласилась, что именно таковъ шлезвигскій уроженецъ. Мировая съ Фленсбургомъ совершилась быстро. Фленсбургъ и Маргарита примирились искренно, поняли другъ друга на полсловѣ и поклялись дѣйствовать искренно и дружно.

Фленсбургъ, собиравшійся было дѣйствовать противъ Гольца и графини и выдвинуться доносомъ и захватомъ орловскаго кружка, съ радостью вступилъ въ союзъ со своими врагами, когда этотъ союзъ подвигалъ его еще болѣе на пути честолюбія. Благодаря ходатайству Гольца, Фленсбургъ тотчасъ же бросилъ свое, ничего незначущее теперь, мѣсто адьютанта у принца и поступилъ въ канцелярію Гудовича. Тамъ нашлись у него средства еще дѣятельнѣе слѣдить за орловскимъ кружкомъ, но все, что онъ предпринималъ съ этой цѣлью, не зналъ даже самъ начальникъ канцеляріи Гудовичъ. Этотъ трудъ Фленсбургъ бралъ на себя, наслаждаясь мыслью, что вскорѣ и весь успѣхъ возьметъ на себя одного.

Фленсбургъ нанялъ квартиру на набережной, не вдалекѣ отъ дворца принца, гдѣ когда-то жилъ.

Государь уже чаще заговаривалъ съ Фленсбургомъ при встрѣчахъ. Роль помощника Маргариты, которая выпала теперь на его долю, не только не казалась ему унизительной, до даже льстила его самолюбію. Эта роль была прежде всего выгодна. Любовь и ревность къ красавицѣ Маргаритѣ не могли побороть его честолюбія и отодвинуть его на второй планъ.