Петя и Волк

Но дело обстоит именно так – я пью, когда точно хочу натрахаться. Потому что подшофе меня тянет только в одну сторону. И ещё присутствует специфическая особенность… Когда я накидаюсь, становлюсь охуенно сексуальным. Как говорил один из моих мужиков:

– Петёш, ты прямо суккубом делаешься. Отказать тебе такому просто нереально. Глазки эти влекущие, "мокренькие" – как головка в смазке. Невозможно просто смотреть и не ебать.

Вот тебе и пара "шотиков"… Чувствую, что недотрах множит шотики на три. Потому что Вольф начинает смотреть немного странно. Разворачивает меня спиной к себе, подталкивает:

– Ну, иди, Петя… А то…

Живо оборачиваюсь:

– А то что? Вольф Карлович?..

Вольф не отвечает на пару секунд дольше положенного, усмехается будто сам себе:

– Иди уже…

Иду. Вижу компанию знакомых парней – продавцов из других филиалов. Останавливаюсь поболтать. Смотрим вместе пару номеров цыган с горячими плясками и медведем. Угораем над конкурсами, где участвуют в основном старпёры и тётки.

Объявляется пятиминутная готовность перед курантами.

Внезапно чувствую такую острую потребность сказать Вольфу, как я ему благодарен за всё… Что он делает меня лучше… Сколько для меня значит его появление в моей судьбе… Аж дышать нечем от нахлынувших чувств.

Бросаю всё, расталкиваю людей, ищу… Где же ты? Ну где же…

Вижу знакомую спину, подхожу сзади.

Вольф Карлович разговаривает с какими-то двумя мужчинами, на вид сильно пожилыми.

– Как твой старший, Вольф? В Мюнхене будет учиться или всё же в Британию поедет?

– В Британию. С его способностями лучше сразу учиться там, где можно больше взять. В Америку я не хочу его отпускать – сам видишь, что там сейчас за дичь творится.

Седой мужик приобнимает Вольфа за плечи и спрашивает сочувственно:

– Скучаешь?..

– Безумно. Ты же знаешь сам, какой он у меня. Дерзостью мысли заряжает, напором юным своим, уверенностью беззаботной…

– Да, помню молодого Алекса – яркий, как метеор, гордый – ха-ха-ха, весь в тебя, кстати! Отличные у тебя дети, Вольф – талантливые, сильные. На зависть…

Нет сил дослушивать, убегаю, забиваюсь в какой-то закуток… В висках стучит, в груди так больно, будто в упор из дробовика бахнули. Ох ты и еблан, Петюня… Чем же ты его "пленить" решил, убогая ты пародия на человека? Взялся он за тебя из жалости. Каждую минуту ощущая, какой контраст между тормознутым тобой и его блестящими охуенными сыновьями. Каждую минуту зная, что бы его дети сделали на твоём месте, и как нелепо и безмозгло поступаешь ты…

Легендарный Новый год у легендарного долбоёба – рыдать под бой курантов от собственной никчемности.

– Петьк, ну ты что, где ползаешь? Оу-оу, а что глаза красные, (шепотом) есть чё?

– Эй, я бы поделился. К сожалению, аллергия какая-то… – внимательно оглядываюсь, потому что знаю свою карму, – …на перхоть дирика, наверное.

Ребята ржут, я вместе с ними. А хули! Мне уже терять нечего, строить что-то из себя перед Вольфом, разводить на чувства. Нахуй, напьюсь и ебись оно всё конём! Моя любимая тактика!

Тащу парней в бар пробовать местные фирменные шоты.

Культурная программа уже заканчивается, в зале ни одного трезвого. Ди-джей монотонной скороговоркой приглашает молодёжь на танцпол. О-о-о, это тема! Где ещё научишься так охуенно двигаться, как не в гей-клубе?

О-о-о-п! Чуть не пристраиваюсь к какому-то милому парню… Так, держи себя в руках, Петюня. Зажигаю с какой-то девкой, потом с двумя сразу.

Но девки – ну не моё. Вообще нет. Очень смешно, но я наверное единственный подросток на планете, который выдохнул с облегчением, поняв свою голубую сущность. Для меня девки всегда были какими-то инопланетянами. Не понимал, не умел, не хотел вникать. Сейчас просто подальше держусь. Наш магазин – сущий рай для такого…

Но этой ночью приходится переключиться… А и ладно – танцевать не пиздеть на тупые темы. Во, какой классный трек! Подхватываю девку росточком повыше и начинаю. Верчу её, опрокидываю на руку, отталкиваю и дёргаю на себя… Остальные не танцуют, а просто трутся лобками, закинув руки вверх. Наш дэнс привлекает внимание. Девка сама в ахуе – повизгивает восторженно, но к своей чести не лажает. О-о-о, а я как раз подошёл к той самой своей кондиции. Когда я прямо мур-мур… Пиджак где-то посеял, рубашка расстёгнута почти до пупа.

Краем глаза вижу Вольфа-долбаного-Карловича… Сидит один на диванчике, в тёмном уголке. Без галстука, в руке стакан. Остро и больно колет в груди… Заканчиваю танец, притиснув девку так, что она вдохнуть от счастья не может, только глазами вхлам заштукатуренными хлопает. Блё, неужели у кого-то на такое встаёт?…

– Петичка, принеси мне коктэ-э-э-йль, будь котиком! – ага, разбежался. А у тебя у самой лапки, кобыла тупая? Хватаю за шкварник подвернувшегося паренька:

– Дама желает выпить! Обеспечь… – и фактурно сваливаю, не слушая разочарованный писк в спину.

Валюсь с размаху на диванчик, к Вольфу под бочок. Раскидываю свои бесконечные ноги, чтобы бедра касаться.

– Что это ты, Петя? Сейчас у вас самое веселье…

– Уст-а-а-л, Вольф Карлович, – почти выстанываю я.

Он усмехается: