Петя и Волк

– Господин цилюрник(sic!), мне как всегда, пжалста! – кривляюсь я, потому что Фил достал уже.

– Заебал уже твой "сайд парт", ходишь как старпёр замшелый… – Фил поскучнел и сник. – У тебя, ты извини уж, Петюня, лицо невыразительное. Без изюминки. Но ты-то не такой! А этой "классикой"-хуяссикой ты просто убиваешь напрочь свою индивидуальность… Быстро же отрастёт, и к февралю можешь опять старьём своим позориться… Ну. Петюнь, а?

– Фил, блядь, ты как будто минет выпрашиваешь – делай что велено, я тебе за это деньги плачу! – Так я и дал испортить мой особый тайный знак, единственную вещь, в которой мы с Вольфом наложились и совпали, как ладони близнецов. У него оказалась точно такая же стрижка, даже пробор на ту же сторону.

Застрекотали ножнички под обиженное сопение. Манерный голос Филиппа и его тонкие цепкие пальцы всегда меня расслабляли до слюнявых пузырей. Я знаю, долго он молчать всё равно не сможет – начнёт болтать о личном, клиентах, погоде… Милый белый шум.

– А ты чё-как, шпили-вили, а? Петюнь? Такое впечатление, что у тебя никого, и давно. Прямо кидаешься на людей, злюка…

Вздрагиваю и прихожу в себя.

– Меня на работе ебут с таким присвистом, что ни минуты свободного времени. Всё им быстрее надо, быстрее… За-а-а-ато (зеваю во весь рот) люди стали интересные заходить. Ну, мужчины… Не, Фил, ничего такого – уволят тут же, если заподозрят. Знаешь же, что у меня дирик – знатный гомофоб.

– Хм… Прям ебут-ебут? Или мозги делают?

Вздыхаю про себя. Как бы я хотел, Фил, чтобы ебут-ебут… Как бы хотел. И что я на этого Вольфа так запал? Он ведь явный натурал, безукоризненный. Жена-дети, все дела. И, простихосподи, на год старше моего отца! Это нормально вообще? Ещё и измывается надо мной, как только хочет… Похоже на какой-то стокгольмский синдром… Да. Наверное, я просто с другими мужиками давно плотно не общался, вот Вольф и заполнил душевный и анальный вакуум. Ну, ничего, будут длинные выходные – как пойду вразнос, держите меня семеро! Пролечусь от передоза Вольфа Карловича в организме.

– Фил, дружок, у тебя нет стилиста знакомого? Мне бы костюм подобрать, чтоб аж огонь…

Легендарные Новогодние вечеринки в «Кладе лесника» – невъебенном срубном дворце посреди сказочного зимнего леса! С приглашёнными звёздами, цыганами, балетом и масштабной охотой первого января.

И я в божественном модном костюмчике (взятом напрокат). Вольф Карлович одобрительно хмыкает, но галстук всё же поправляет. Никак не научусь, чтоб идеально…

Всё кручусь возле него, как привязанный. Привык наверное к нему за два месяца, как шавка к цепи. Публика здесь отпад челюсти. Мужчины всех мастей и фасонов. А один чернявенький официантик мне уже глазки строит. Но слишком слащав на мой вкус.

Ох, со вкусом чуть прокол не вышел, я-то даже не подумал, чем может обернуться охотничья вечеринка для чувака, который не ест мясо. Потому что стол ломится от всяких деликатесов типа оленины с кровью, дичи и медвежьей печени.

– Петь, ну-ка, подойди, вот этот тартар попробуй – ум отъешь! – Суетится хорошо подпитый дирик.

С неподдельным ужасом смотрю на сырое мясо и мне почти делается плохо.

– Я это… Пал Сергеич… Ну…

– Что ты как баба, давай, попробуй, и скажешь мне – офигенный?!

Готовлюсь принять позорную смерть, признавшись, что мясо я не ел уже лет семь, как…

– Петя, ну-ка руки от мяса убрал.

– Вольф, дружище! Ты чего, пусть попробует парнишка – может, девочку тут приглядит, а сырое мясо.. кх-кх-кх… ну ты знаешь, придаёт! Ого-го! – пьяненько хихикает дирик, явно имея в виду что-то непристойное.

– Пал Сергеич, – говорит Вольф с лёгким презрением, – ты же знаешь современную молодёжь. Слабаки! Вот и Петя мой от фастфуда сильнейший гастрит заимел. На диете теперь. А я слежу – у них же ну никакой силы воли!

– Еп твою мать, Петь, ну как же так? Я сейчас распоряжусь – тебе перепёлочку на пару запилят, диетическую…

Набираю полную грудь воздуха, чтобы слёзы вдруг не брызнули "ты ж моя, ты ж моя перепёлочка…"

– Стоп-стоп, Пал Сергеич. Хочешь, чтобы он заблевал (вот спасибо, ну охуеть!) тут всё? Как давеча в магазине… Пусть ест, что прописано. Быстрее выздоровеет. Не калечь мне парня, он только начал надежды подавать.

Вот, Петечка, как врать-то надо. Вдохновенно, продуманно, убедительно, эффективно… Стою, смотрю на Вольфа Карловича. Он… Он просто… Ы-ы-ы-ы, нет слов, чтобы описать, насколько он крут. Моя слегка нетрезвая, но горячая благодарность грозит ему излишне жаркими объятьями. Вольф чувствует это – уводит меня за плечо и тихо бормочет:

– Петя, иди-ка к молодёжи, не отсвечивай Пал Сергеичу.

Не хочу уходить, цепляюсь за рукав, как дурак.

– Вольф Карлович… Я… Вы же меня от заклания спасли! Ну почему вы такой классный…

– Петя, матерь божия, сколько ты уже выпил?

– Пару шотиков всего-то… И больше не буду! Потому что я пью, только когда (решил утрахаться до потери пульса)…

Блё-о-о-о, прикусываю вовремя язык. Точно вслух не сказал?! У Вольфа вид слегка озадаченный, будто продолжения фразы ждёт… Вроде не сказал.