Петька Дёров

— Через хорошего человека, — негромко ответил Чернов. — Есть на свете девушка одна. Работает в самом логове врага. Где, сам понимаешь, сказать не могу. Подвижница. Она-то и сообщила нам, что на твою квартиру готовится облава.

— А кто предал? — насторожился Быков.

— Вот этого-то мы и не знаем. Она смогла узнать только о том, что выдан ордер на обыск и твой арест. Вот и все. А дальнейшее нужно будет еще выяснять. Да, дорогой мой, страшен враг, но еще страшнее предатель; вот у нас в отряде недавно тоже было дело…

Чернов замолк, тщательно раскуривая трубку. Быков выжидательно смотрел на него.

— Было так. Приняли мы в отряд двух неплохих с виду парней. Встретили в лесу. Рассказывали вполне правдоподобную историю. Пришли будто бы из Латвии. Один, Смирнов, — с виду поинтеллигентней и покультурней — якобы работал до войны счетоводом в МТС где-то под Смилтене, другой, приятель, — его больше попросту Ванюхой звали — там же с ним шофером. Рассказали, что при эвакуации отбились от своих, долго бедовали, потом решили пробираться поближе к фронту, с тем, чтобы или перейти фронт или найти действующих поблизости от него партизан. Мы их, конечно, проверили всячески. Проверили и… поверили. Взяли в отряд. Смирнов, кстати, оказался очень неплохим агитатором, прекрасно проводил беседы с населением. А потом начали за ними кое-что примечать. В общем, разоблачили.

— Шпионы? — не вытерпел напряженно слушавший Быков.

— Да. И не простые. Оба со специальным образованием. Прошли нужную подготовку, в отряд были направлены по особому заданию начальника контрразведки Полновского района Генриха Роя.

— Стукнули их, надеюсь?

— Одного. Ванюху. Смирнову, к сожалению, удалось бежать, причем он еще убил одного из наших. Вот как бывает, друг мой Быков.

Оба помолчали.

— Да! — спохватился Сергей Андреевич. — Ты ушел. А как остальные?

— Не знаю.

— Если гестаповцы оставили засаду в твоей квартире?… — размышлял вслух комиссар. — Тогда как раз и попадется наш Петька.

— Может, ребят послать предупредить его? — предложил Быков.

— Нет. Уже поздно. Прошло два дня. Петька уже пошел к тебе на квартиру, — сокрушенно покачал головой Чернов. — Будем ждать. Больше делать нечего. Жаль мальчишку, если попадется. Ах, как жаль!

ПЕТЬКА В ТЮРЬМЕ

Так Петька попал в псковскую тюрьму.

В камере, куда бросили Петьку, было много народа. Всё это были люди, взятые по подозрению. Кормили отвратительно. Давали какое-то варево из конских костей, даже шерсть попадалась. Картошка грязная, немытая, неочищенная, с песком. Когда приносили эту «баланду», как ее называли заключенные, вонь разносилась по всей тюрьме. Иногда в супе плавали длинные белые черви. Запах и вид похлебки был настолько тошнотворен, что есть ее было невозможно.

— Жрать охота, а есть нечего, — ворчали заключенные.

Некоторые из арестованных пробовали есть, закрыв глаза, но и это не помогало.

Иногда дохлая конина сменялась тухлой рыбой. «Фрицева уха», — невесело смеялись арестованные.

Большинство заключенных было крестьянами окрестных деревень. Они были арестованы по подозрению з помощи партизанам или за несдачу продразверсток. Были в тюрьме и псковские рабочие, среди них — два подростка с электростанции, задержанные за кражу каменного угля.

В камере, рассчитанной на десять-пятнадцать человек, сидело сорок семь. Двое — больные, избитые на допросах. Оба из Полновского района. Лежа в углу, они глухо стонали от ран.

Петька был самый молодой в камере. К нему все приставали с расспросами.

— Расскажи, парень, как там, на воле-то? Что нового? — просили заключенные. — Как фрицев бьют?

— А разве вы не знаете? — спрашивал, в свою очередь, Петька. — Давно здесь сидите?

— Ох, сынок, сынок, — сказал ему в ответ на это один из псковичей, рабочий с мыловарки. — Давно не давно, а месяца по четыре каждый сидит. Да и конца тому не видно.

— Как не видно? — отозвался средних лет крестьянин, который переобувался, сидя на нарах. — Что-что, а конец-то знаем. Конец у нас — на погосте. Одна дорога — туда.

Петька потихоньку рассказывал заключенным то, что, по его мнению, можно было сказать. При этом он строго соблюдал правило, которому его учил Сергей Андреевич, отправляя в разведку: «Держи ухо востро, языком не болтай. Враг хитер, может притвориться по-всякому. Единым словом не поминай партизан. Узнают — замучают, запытают…»

Вот и теперь что-то не нравится Петьке один мужчина. Все как-то искоса посматривает по сторонам. Может, и ничего человек, но осторожность не мешает.

На третий день Петьку вызвали в тюремную канцелярию на допрос.

Петька повторил то же самое, что говорил на первом допросе: сирота, ходил по домам, по квартирам, просил еды.

Его не били. Ничего не сказав, отправили обратно в тюрьму. Уходя из канцелярии, уже на пороге, Петька слышал, как следователь кому-то грубо сказал:

— Черт его знает! Набрали всякой шантрапы. И чем только эти полицаи занимаются?

Петька в душе улыбнулся. «Дурак ты, дурак. Знал бы ты, какая шантрапа у тебя сейчас в руках.»