Петля

  Хотя все пришедшие в Зону тоже немного безумны. Абсолютно здоровый человек не сунется сюда по доброй воле. Впрочем, найти в нашем мире абсолютно здорового человека, без заморочек и болячек, весьма проблематично. Если вообще возможно.

  Я ведь тоже ношусь с мыслью покинуть поскорее Зону и вернуться, наконец, домой, в тепло, уют и к Полинке. Но это как раз нормально. Стандартное желание человека, которому осточертело рисковать своей жизнью ради наживы, когда можно зарабатывать намного более мирными методами. В конце концов, не один я хочу уйти на Большую землю окончательно и бесповоротно.

  Окажись у Монолита, попросил бы я перемещения за пределы Периметра? Вероятнее всего, да. Однако эта глыба, я слышал, исполняет не произнесенное сталкером вслух, а то, что у него в подсознании. Только самое сокровенное. Поди разберись в себе! Загадаю просто возвращение, а окажусь рядом с Полиной с полным рюкзаком денег за плечами. И будем наблюдать в окошко, как мир летит в тартарары.

  Что со мной такое? Я не псих! Вот еще аргумент в мою пользу: не остался в Госпитале дольше, чем требовалось. На следующий день Фотограф выбрался из Исцелителя живой, невредимый и в прекрасном расположении духа. Ну, еще бы! Чудом избежал смерти! Любой бы обрадовался.

  Я хотел выдвигаться сразу же, но вновь заглянувший в свой дом экспериментом Оборотень остановил меня. Близился выброс. Завьялов посоветовал нам подождать денек, и тогда он проведет нас к ЧАЭС. Он сразу оговорился, что не подойдет к электростанции слишком близко, но обеспечит нам полную безопасность на протяжении пути.

  Мы остались и провели в Госпитале еще сутки, хотя мне отнюдь не нравилось находиться среди сумасшедших. Но я просто старался поменьше быть в их обществе. Спойлер пару раз подсаживался ко мне после трапезы, чтобы пообщаться, однако я, ссылаясь на неотложные дела, избавлял себя от необходимости беседовать с ним. А ночью жахнуло.

  Армин отчего-то разочаровался во Флай и перестал то и дело бегать к ней. Я не слишком интересовался их взаимоотношениями, а меломан обходил эту тему. Зато мы, пораскинув мозгами так и эдак, пришли к выводу, что раз уж нам настолько повезло – Завьялов-проводник! – стоит сначала сунуться на Дальний Север, а потом уж заняться поисками Хозяев. Оборотень нисколько не возражал, но повел нас в обход. На экзоскелет, примерные координаты которого Бармен скинул мне на ПДА, мы благополучно забили. С Завьяловым аномалии не страшили, он их нутром чуял. Кстати, он принял облик Киану Ривза в стильном пальто из «Перезагрузки»!

  Я понятия не имел, почему Оборотень избегает атомки, но это не имело ровным счетом никакого значения. Мы нашли штаб группы Стрелка – вернее, Завьялову было известно, где он. В паре десятков метров от подвальчика, снаружи похожего на тот, в котором живет Сидорович, наш проводник встал как вкопанный и наотрез отказался идти дальше. Указал направление и утопал обратно.

  Посмотрев ему вслед, я открыл металлическую дверцу и спустился вниз. Фотограф – за мной. Армин остался снаружи и следил за всему подступами к штабу. Оборотня-то с нами больше не было.

  В подвальчике царила темнота. Я рылся в рюкзаке, пытаясь найти и достать оттуда фонарик, когда за нами захлопнулась дверь. Чуть сипловатый голос поприветствовал меня, не обратив внимания на моего спутника:

 - Здравствуй, Феникс.

  И включился свет.

  Оборотень, кстати, относился к Сальвадору Дали очень даже положительно.

23. Мир номер два

  По голосу и интонациям речи о человеке можно понять многое. Если он курит – это очень легко определить. Чересчур уверенные в себе говорят с ленцой, словно еле сдерживая зевоту. Забитые тихони с низкой самооценкой, напротив, сначала размышляют, подбирают слова, а потом резко высказывают, что хотели, при этом сначала громко, но к концу фразы едва ли не шепотом. И голоса у них такие мягкие, почти детские.

  Голос, интонации – они формируются одновременно с характером. Оттого-то и взаимосвязаны. Но бывает и так: слышишь речь человека, а понять о нем самом хоть немного не получается вовсе. Это был мой случай. Услыхав приветствие изо тьмы, я не смог сделать ни одного вывода о вежливом незнакомце. Ну, только решил, что он мужчина в возрасте. Угадал. А в остальном его голос был непроницаем. Холоден, спокоен – даже слишком – и будто безразличен.

  Когда включился свет, перед нами предстало просторное помещение подвала. На стенах висели карты – как Зоны полностью, так и ее участков в более подробных вариантах. Были и пометки черным маркером прямо на планах. Справа примостились полочки с оружием. Рядом стояли массивные шкафы, наверняка до отказа забитые чем-нибудь полезным. На потолке висела хилая лампочка, которая, однако, светила достаточно ярко.

  Ах да, и, конечно, посреди комнаты гордо расположился стол с выдвигающимися ящичками, а на нем восседал, свесив ноги, поприветствовавший нас человек. Одет он был просто и даже, я бы сказал, небрежно: свитер, судя по всему, домашней вязки, заправленный в потрепанные джинсы, и сандалии поверх носок. Моветон. Если я ничего не путаю.