Петля

– Двигать отвал – доставать землю из раскопа, которой он был засыпан в конце прошлого сезона. Короче, копали-копали, а тут снег пошёл. Приходится обратно закапывать, а на следующий год всё по новой.

– Бедолаги.

– Не говори…

Мы фотографировались на память. Слава, выпив заначенной водки, надрывно, связками пел песню Егора Летова:

По больному месту – да калёным швом!

По открытой ране – да сырой землёй!

Из родной кровати – да в последний раунд!

Из крейзовой благодати – да в андеграунд!

И взгляд его спрашивал у меня: «Ну как?» Я не мог ему признаться, что давно ничего не слушаю, кроме записей своих песен. Вырос, перерос. Под свои молодею. На час-другой. Если даже там про «не умру молодым».

Долго прощались с ребятами; Лера и Дарина поплакали – за эти четыре дня они успели привязаться друг к другу. Мы с Ромой крепко пожали руки, не страшась того, что снова можем расстаться на дтилетними и снова дадим жару на каком-нибудь фесте…

Я искал глазами Ирину, но её не было.

Сели в «японку», и Белый повёз нас в Кызыл.

На следующий день мы вернулись в деревню к моим родителям, через неделю прилетели в Москву, в сентябре Лера пошла в шестой класс, в конце января мы с женой в очередной раз поругались и она сказала мне такие слова, после которых я не смог больше находиться с ней в одной квартире. Я собрал самое необходимое и открыл дверь. Лера попросила, заикаясь от слёз:

– Папа, не уходи.

Но я ушёл. Сел в поезд и уехал. Вскоре у меня появилась новая жена. Третий год живём душа в душу.

Бывая в Москве, я вижусь со старшей дочерью, Ветой. Лера со мной встречаться отказывается. Наверняка считает меня предателем. Может, она права.

В залипе Художественно-просветительское повествование

Проснулся до будильника. Если вчера не пил – просыпаюсь рано. Могу лечь часа в два, а в половине седьмого или в семь, крайний срок – в начале восьмого распахиваю глаза. И сразу возникает потребность сесть за работу.

Вернее, потребность сохраняется во мне круглые сутки. Бывает, во сне я пишу. Быстро, много, самозабвенно. Потом, наяву, не могу отделаться от чувства, что действительно писал, даже заглядываю в тетради и блокноты, ворошу файлы в компе, надеясь отыскать эти страницы.

Да, сегодня опять проснулся до будильника. Шесть тридцать семь. Отличное время. Если быстро умыться, сделать кофе, покурить, то в семь часов я буду за своим письменным столом. Тишина, позволяющая углубиться, вжиться в сюжет, в героев. Родных, но уже подзабытых – некоторые рассказы и повести начаты несколько лет назад, к ним я возвращаюсь редко и коротко. И всё труднее выбрать, что продолжать. С десяток текстов, равно дорогих. Они не дают покоя, лепечут жалобно: «Меня, меня допиши, меня».

Выполняя обещание жене, перед первой сигаретой делаю глоток кефира. У её знакомой недавно умер муж, чуть старше меня, – покурил на пустой желудок и умер. Сердце… Кефир может уберечь…

Выхожу на лоджию. Небо чистое, воздух тёплый. За четыре дня наступило лето. В конце апреля земля ещё была как кость, третьего мая выпал снег по щиколотку, а сегодня, десятого числа, деревья в листве, летают мухи и мошки. Вид с нашего двадцать первого этажа прекрасный. Большинство зданий намного ниже, и чувствуешь себя королём города. Вдали невысокие, но всё-таки горы. Хребет. Или, точнее, отроги. Короче, цепь возвышенностей. Так или иначе, но они не дают забыть, что я на Урале.

Слева – груды домов, из которых торчат башня «Исеть» и «Высоцкий». Под лоджией, в окружении пятиэтажек, пять особнячков. Три каменных и два чёрных, деревянных. Детская площадка, ряды сараек, клумбы из покрышек. Когда смотришь на это, кажется, что ты в маленьком приземистом городке, но почему-то вдруг поднялся в небо, воспарил. Пол исчезает, ты действительно как бы висишь без опоры, изучаешь городок с высоты птичьего полёта. И покуриваешь сигарету.

А справа – самое интересное. Там озеро Шарташ и лес, лес, лес. Картину, правда, портят выросшие за несколько месяцев три многоэтажки разной высоты – количество этажей сейчас, без очков, посчитать не могу, – но всё равно вид завораживает. И хочется полететь туда, в необъятные дали, покружиться над водой. Или пешочком пойти…

Когда приобретали квартиру в этом доме, планировали с женой проводить на Шарташе каждые выходные, купить велики и гонять по лесным дорожкам, я собирался рыбачить… За два с лишним года побывали два раза, но благодаря интернету я изучил шарташские окрестности подробно и детально.

Там есть странные скалы, которые называют Каменные палатки. Их я видел своими глазами. А вот так называемые мегалиты – только на фотках. Настолько ровные стены из плотно лежащих друг на друге плит, что кажется, их действительно сложили люди. А потом ещё подтесали какими-то сверхмощными инструментами, срезали выступы острейшими и прочнейшими пилами.