Петля

В голосе Трофима нарастали ноты азарта, как перед дракой, и Антон снова подумал про Шукшина, вернее, про его героя из «Калины красной». «Один в один копирует».

– Выпить можно. Да что толку… Зря ты, Тош, такую позицию занял. Обидно. Такой был… – Трофим запнулся, казалось, он ищет подходящее слово, но почему-то Антон был уверен, что пауза искусственная, слово давно найдено. – Такой был боец. Я б с тобой тогда, в двенадцатом, пошёл бы в разведку. Сейчас бы – крепко подумал. Подозрение есть, что… извини, если ошибаюсь… Подозрение, что вполне можешь нож в спину сунуть.

Откровенно говорить тяжело. Можно часами гнать пургу без всяких усилий, а вот откровенно и нескольких фраз не свяжешь. Как и писать. То же самое. Поэтому никакого раздражения или обиды от этих слов Антон не почувствовал. Наоборот, нечто вроде благодарности: Трофим приоткрыл карты.

– Я обычно в грудь бью, а не в спину, – ответил, но без угрозы и наезда. – Тебя бы не стал.

– Спасибо… Не исключено, правда, что скоро захочешь. Или я захочу. Если начнём расходиться всерьёз. Дело-то серьёзное. Ты ведь это понимаешь: бывают вещи, которые дороже жизни.

– Это ты про Украину?

– Ну, грубо говоря – да. Про Крым, Донецк, Луганск. Мы их теперь не отдадим. Ни за какую цену.

Антон пожал плечами, отпил пива, твёрдо поставил кружку на картонную подставку. Пришло время говорить ему.

– А тебе не кажется, что это очень похоже на Германию в тридцатые годы? При Гитлере? Часть Чехословакии забрали, потом Австрию, ещё там что-то. А потом, в сорок пятом, пришлось и куски своей территории отдавать. Так и этот наш, с позволения сказать, президент…

– Был Гитлер, а был Сталин, – перебил Трофим, – который забрал часть Финляндии, Западную Белоруссию, Западную Украину. И не отдал… не отдали. И никто особо не возмущается. Всё от народа зависит: если народ крепкий, то и территории будут оставаться, а то и прирастать. При Горбатом с его грёбаной перестройкой загнобили народ, вот и распались. Но теперь мы этого повторить не позволим.

– Кто – мы?

– Мы? – Трофим пристально посмотрел на Антона. – Если ты не чувствуешь, кто это «мы», то мне тебя очень жаль.

Андрей Шурандин с интересом слушал разговор, не ввязывался. На самом-то деле его позиция была Антону ясна: Андрей побывал в Крыму в те дни, когда там захватывали власть вежливые люди, и вёл оттуда репортажи для «Эха Москвы», потом помчался в Донецк, наблюдал, как там берут штурмом здание администрации…

– Нет никакого единого «мы», – сказал Антон. – Немалая часть общества убеждена: что бы ни сделала нынешняя российская власть, это незаконно. Потому что она сама незаконна. Ты сам об этом два года повсюду кричал, во всех интервью… Я видел твою фамилию под требованием «Путин должен уйти». Какой она там идёт – пятой, седьмой? А теперь ты его славишь.

– Я его не славлю. Просто он сделал то, что требовала, например, наша партия четверть века: вернуть Крым и Донбасс. И я объявил перемирие с этой властью. Я готов с ней сотрудничать. По крайней мере на данном этапе и по определённым вопросам. Сейчас долбить власть и Путина – это значит долбить Россию.

– Вот как интересно повернулось.

– Да, интересно. Мало кто ожидал… Поэтому предлагаю: приходи к нам, давай вместе работать.

– Погоди, – Антон ещё глотнул пива, он волновался – то ли злился, то ли радовался предложению; сам не мог разобраться. – А вот то, что это – преступный режим, что его принципы правления остались прежними, что там жулики и воры, это как бы принимается?

– Повторяю, на данном этапе – да. Потом будем решать эти проблемы.

– Хм! Это вот какой-нибудь социал-демократ в Германии объявляет: Гитлер присоединил к Германии немецкие территории Чехословакии, поэтому я теперь с ним, я буду ему помогать, а за свободу слова, за отмену расовых законов поборюсь потом, когда мировое сообщество примет воссоединение. Так и здесь?

На лице Трофима появилась досада, на нём читалось: зря я решил поговорить, ведь он враг, враг. Но ответил, медленно и твёрдо:

– Примерно так. Ты прав.

– Не понимаю логики.

– Что ж, ничего удивительного.

– Почему?

– Потому что я – Трофим, а ты – Тоша.

Он встал, выбросил из кармана будто заранее приготовленную пятисотку и направился к дверям. Антон послал ему вслед:

– Во-первых, не Тоша для тебя, а Антон.

– Какая разница…

Хотелось ответить ему какой-нибудь колкостью, но Трофим уже уходил. Слегка сутулясь, чуть-чуть враскачку. По-шукшински.

Антон перевёл взгляд на Андрея. Тот допивал чай, лицо было печальным.

– Рассыпалась наша общность, – сказал Андрей. – У меня в начале нулевых была статья – «Разобщённая общность». Мы тогда и не все знакомы друг с другом были, но двигались в одну сторону. Интуитивно. А теперь вот разбрелись. Теперь бы действительно не перестрелять друг друга при случае…

3

Войну с властью Антон продолжил, и вскоре ему стали поступать угрозы. Почти после каждого поста в «Фейсбуке» или «Живом Журнале». В комментариях угрожали редко, там в основном просто поносили. Угрожали по телефону.