Петля Арахны (СИ)

— Это что же значит? Он считает, что моя лаборатория бесполезна?

— Он только заметил, что мог бы сделать её работу более эффективной, — с нажимом сказал Люциус.

— И ты считаешь, что он прав…

— Я только считаю, что ты вполне могла бы свалить всю эту грязную работу на кого-то вроде мистера Алонзо, — он кивнул в сторону так и не тронутого Гермионой отчёта. — Тем более, что он так стремится её заполучить.

— А что же я? — едва слышно выдохнула она. — Чем же тогда буду заниматься я?..

— А ты будешь его начальником, — спокойно добавил Люциус, вновь водружая на свой нос очки. — Мы же ищем тебе заместителя, а не замену, ты же помнишь? Ты сможешь контролировать процесс.

— Да, — кивнула она, понимая, что Люциус уже считает дело решённым. — Я буду его начальником, и этот Луис… мистер Алонзо, будет просто сообщать мне время от времени о результатах, так?

— Именно так, моя птичка, — Люциус расплылся в широкой улыбке и удовлетворённо добавил: — Ты привыкнешь, и тебе это понравится, уверяю.

***

Мистер Алонзо приехал в Лондон спустя неделю. Столь быстрый перевод его из американской лаборатории был обоснован ещё и тем, что в ближайшее время в Британию из Греции должен был прибыть один известный меценат, переговоры с которым Люциус вёл последние пару месяцев. Об этом человеке Гермиона знала, только то, что он был баснословно богат и чрезвычайно щедр, когда речь шла о действительно важных для общества проектах. Именно поэтому Люциус просто не мог упустить такую крупную рыбу. Привлечение в Фонд активов этого человека, вывело бы их совершенно на другой уровень. Поговаривали, правда, что грек имел сложный характер, любил контролировать всё лично и проявлял самое живое участие в спонсируемых им проектах, а поскольку приезд его ожидался уже через месяц, Люциус предпочёл начать тщательно готовиться к этому событию уже сейчас.

Мистер Алонзо, в свою очередь, был частью этих приготовлений — одним из козырей, которые Люциус желал продемонстрировать меценату, а потому его незамедлительное включение в работу лондонской лаборатории было неотложно. Гермионе же выпала доля экскурсовода для мистера Алонзо. Люциус, конечно, не мог тратить на это собственное время, а потому именно ей пришлось показывать Луису его новые владения и передавать все свои дела.

С досадой Гермиона обнаружила, что её подчинённые были будто бы даже не огорчены грядущими в лаборатории переменами и встретили своего нового руководителя, чуть более живо, чем она рассчитывала.

— Ну, вот и всё, — заключила, в конце концов, Гермиона, когда знакомство со всеми сотрудниками завершилось, и они с Алонзо остались вдвоём. — Лаборатория теперь ваша…

Вздохнув, она окинула взором помещение, просторную комнату с пятью длинными лабораторными столами, уставленными множеством алхимических приборов и котлов, которые не могли, однако, похвастаться идеальной чистотой. Банки и бутыли с ингредиентами тоже были не на своих местах. То тут, то там, виднелись следы от случайных возгораний, происходящих время от времени в процессе экспериментов. Гермиона всегда воспринимала это как часть рабочего процесса, даже несмотря на свою обычную педантичность, но сейчас, вспоминая сверкающие полы и стены американской лаборатории, ей отчего-то стало стыдно за этот беспорядок. На глаза ко всему прочему попался игрушечный калейдоскоп Розы. Он, очевидно, уже немало дней бесхозно валялся под одним из лабораторных столов, поскольку за это время на нём успел вырасти небольшой слой пыли.

Ведомая едва ли осознанным порывом, Гермиона в ужасе бросилась за ним под лабораторный стол, ощущая, как мистер Алонзо отшатнулся от неё при этом в сторону. Когда Гермиона схватила калейдоскоп рукой, щёки её запылали от мысли как глупо она, должно быть, выглядела, не воспользовавшись волшебной палочкой, отчего в следующую же секунду больно ударилась головой о металлическую перекладину стола, пытаясь неуклюже выбраться из-под него.

— Ах! — вскрикнула Гермиона, хватаясь за свою голову, и, всё ещё сжимая в руке калейдоскоп, отскочила от подоспевшего ей на подмогу мистера Алонзо к окну.

— Позвольте, я посмотрю! Вам должно быть очень больно? — обеспокоенно спросил он.

Гермиона ничего не ответила. Боль от ушиба была ничем в сравнении с тем, что она испытывала сейчас к самой себе. Ей было так жаль себя. Острый ком подступил к горлу, и она медленно опустила калейдоскоп на широкий подоконник, густо заставленный всевозможными растениями в разномастных горшках.

— Простите, — выдохнула наконец она. — Дочь видимо обронила, когда я брала её с собой…

— Вам не за что извиняться, миссис Малфой, — послышался голос Алонзо. — Я понимаю ваши чувства.

— О чём вы? — Гермиона бросила на мужчину быстрый взгляд. Тот был очень серьёзен. Меж густых чёрных бровей у него пролегла хмурая складка. — Как вы можете меня понять?..

— Я понимаю, что эта лаборатория вам очень дорога, и у меня нет намерения, отобрать её у вас, — с расстановкой проговорил он. — Я приехал сюда не за этим.