Петля Арахны (СИ)

Гермиона, конечно, не позволяла столь упадочным настроениям охватить себя, утешаясь, всякий раз мыслями о том, что у неё просто не доставало опыта в руководстве людьми, и что работа её вот-вот начнёт приносить плоды. Иногда она даже встречалась с Северусом, интересуясь его мнением по тем или иным вопросам и пытаясь применять данные им советы на практике, но время шло, а результат был по-прежнему один.

Именно поэтому, когда спустя два дня после праздника, посещение лаборатории мистера Алонзо наконец состоялось, Гермиона не испытала к происходящему того живого интереса, который должна была, и, когда Люциус принялся с жаром хвалить очевидно незаурядные организаторские качества этого человека, она, кажется впервые в жизни, ощутила укол зависти.

— Здесь у нас комната для испытаний наших новых образцов, — произнёс мистер Алонзо, сияя белозубой улыбкой в обрамлении аккуратно подстриженных чёрных усов. Карие глаза его блестели от гордости, когда он обвёл ими сверкающее чистотой помещение с удобными креслами-кроватями, отгороженными друг от друга небольшими перегородками.

— И сколько новых зелий уже прошли испытания в настоящий момент? — поинтересовался Люциус.

— С моей стороны было бы не слишком корректно делать выводы раньше времени, — деловито сказал тот. — Полный цикл ещё не завершён, но три из семи, разработанных нами в последние месяцы образцов уже показали положительный результат на восьмидесяти пяти процентах испытуемых. Если до конца следующей недели ни у кого из них не появится кошмаров, мы запатентуем и эти формулы.

— Отмечены ли какие-то побочные эффекты? — спросил Люциус.

— Один образец вызывает диарею, но только у четверти подопытных, — заметил тот, и Гермиона поёжилась от того с каким подчёркнутым безразличием он произнёс это. — У двух пациентов принимающих второй образец отмечена также сыпь в паху. Мы пока изучаем причины её появления. Это может быть индивидуальная непереносимость или же они просто не соблюдают элементарную гигиену. Вы же знаете, кто обычно принимает участие в испытаниях экспериментальных зелий…

Он обратил на Люциуса многозначительный взгляд и тот понимающе кивнул.

— А что с третьим образом? — отрывисто поинтересовалась Гермиона. — Какая сыпь у людей принимающих его?

— Третий образец не дал пока никакой негативной реакции, миссис Малфой, — мягко ответил мистер Алонзо, обратив на неё внимательный взгляд. — Наши основные надежды связаны именно с ним на данный момент.

— Ну что же, это прекрасно! — подытожил Люциус. — Если нам удастся вывести хотя бы один из этих образцов на рынок до конца года — все сотрудники лаборатории смогут рассчитывать на крупную премию.

— Уверен, что мы выведем на рынок все три образца. Кому, в конце концов, есть дело до какой-то там диареи, когда ты можешь, наконец, нормально спать по ночам! — усмехнулся тот.

— А вы бы смогли спокойно спать ночами, зная, что в любой момент вы можете… — Гермиона не договорила фразу, поскольку Люциус успокаивающе сжал её лежавшую на его локте руку.

— Ну-ну, дорогая, мистер Алонзо всего лишь шутит, — расплылся он в улыбке. — Не так ли, Луис?

— Конечно! — отмахнулся тот. — Это был только лишь профессиональный юмор, не более.

— Я, знаете ли, занимаюсь тем же, чем и вы, — выдохнула Гермиона, — но никогда бы…

— Дорогая, — Люциус обратил на неё взгляд. — Не будь столь строга: снизойди до нас, простых смертных.

— Миссис Малфой, я заверяю вас, что мы не выпустим на рынок образец, в безопасности которого не будем уверены до конца, — сложив ладони, произнёс мистер Алонзо.

— Что ж, — только и произнесла Гермиона, отведя глаза в сторону. За большим окном было видно ослеплённое полуденным солнцем ярко-синее небо и аллею с пальмами. На пару мгновений в комнате воцарилась тишина, которую Гермиона нарушила своим безапелляционным заявлением: — Я хочу уйти.

— Конечно, — сказал Люциус мягким тоном, какой бывал у него всякий раз, когда он испытывал полное довольство от чьей-либо проделанной работы: — Полагаю, мы увидели достаточно.

***

Когда Люциус и Гермиона покинули наконец здание исследовательского центра время уже перевалило за полдень. Солнце палило так, что раскалённый воздух забивал Гермионе лёгкие. Внезапно она ощутила, что соскучилась за этот короткий срок по Британии и Уилтширу с его прохладными тенистыми рощами и рекой, что рассекала поле с северной стороны их с Люциусом поместья. Этот Алонзо совсем не вызвал у Гермионы симпатии, не говоря уже о доверии.

— По-моему он… просто ужасен! — выдавила наконец она, когда они пересекли аллею, где заканчивался антитрансгрессионный барьер. — Как он говорил о пациентах!.. «Подопытные»…

— Ты утрируешь, — ответил ей Люциус. — Он мексиканец. Английский не его родной язык. К тому же мы в Америке: чего ты хочешь, они все здесь…

— Люциус! — воскликнула Гермиона, остановившись и выдернув свою всё ещё покоившуюся на его локте руку. — Ты же знаешь, что я имею в виду!