Петля во времени, или Путешествие в лабиринт

Аня открыла рюкзак и отобрала для себя сухую одежду, а для Макса мужскую рубашку с длинными рукавами.

– Возьми, она тебе хоть и маловата, но все же лучше мокрой футболки.

– Мужская рубаха? – удивился он, – твоего друга?

– Нет, – улыбнулась девушка ноткам недовольства, что послышались в голосе Макса, – она моя.

– Она же велика тебе.

– Всего на два – три размера, – и пояснила, – я люблю брать в походы эту рубашку, днем она защищает от солнечных ожогов, если приходится долго находиться под открытым небом, а вечером от мошкары и комаров.

Макс не очень уверенно, но взял предложенную вещь. Пока Аня переодевалась, Макс накинул рубаху и прошел в дальний угол пещеры.

– Эн, а здесь уже кто-то ночевал. И не раз. Смотри.

Аня повернулась к нему. Макс шел с охапкой хвороста.

– Ты что хочешь с ним делать?

– Разжечь костер и просушить одежду.

– Но хворост пригодился бы нам для ночлега.

– Там еще есть.

Аккуратно сложив сухие ветки горкой, Макс поджег их. Маленькие язычки пламени, весело перебегая с веточки на веточку, быстро расцвели большим ярким цветком.

Аня вынула из чехла спальник и, сложив его вчетверо, положила ближе к огню. Друзья сели на него, прислонившись друг к другу.

Чтобы сухой хворост не прогорел слишком быстро, основную его часть Макс намочил под струями дождя и теперь постепенно по одной две веточки подбрасывал в пламя, которое недовольно шипело и потрескивало, словно рассерженный кот. Искорки огня яркими светлячками подпрыгивали над костром и вместе с голубоватым дымком уносились под своды пещеры, постепенно угасая.

За пределами грота все так же шумел ливень, но уже реже сверкали стрелы молний, а раскаты грозы становились все тише, докатываясь издалека.

Внутри же пещеры было тихо и уютно. Путешественники поужинали остатками лепешки с сыром, запили водой, что набрали из реки в опустевшую пластиковую бутылку и молча смотрели на пляшущие языки пламени. Близость разгоряченных тел в тайне волновала обоих.

Если сейчас она отодвинется, думала Аня, то он все поймет. Неужели она влюблена в этого человека? У нее что, отшибло мозги? И она потеряла способность здраво рассуждать? Мимолетные прикосновения волнуют так сильно, что затрудняется дыхание, и она не может справиться с собой. А что же он?

Его голубые глаза, не отрываясь, смотрели на костер, а на губах играла легкая задумчивая улыбка. Боже, Аня чувствовала себя полной дурой. Наверняка он все видит и замечает. С его-то опытом!

А Макс просто наслаждался прикосновением нежного девичьего плечика и завитками волос, что просохли и, упрямо выбиваясь из косы, щекотали его щеку. Как же разительно отличалась обстановка, в которой он оказался сейчас от того, что бывало с ним прежде. С любой американской подругой он уже в первый вечер познал бы страсти любви. А к Энни не смеет прикоснуться, ну если только вот так, мимолетно, как бы невзначай. Эта девушка недоступна его пониманию. Ее нельзя обидеть, нельзя самоуверенно и, властно приобняв, прижать к себе, как многих других. В ней есть что-то чистое, незапятнанное, непривычное для его современного понимания.

Наконец Аня не выдержала, и чтобы разрядить создавшееся напряжение, сказала, прерывистым от волнения голосом:

– Вот бы сейчас колбаски гриль, и поджарить на огне.

– Или мясо на вертеле, – поддержал ее Макс.

Они посмотрели друг на друга и весело рассмеялись.

Как часто бывает с грозой, она быстро пронеслась, оставив за собой след чистого воздуха, напоенного озоном. Путники вышли из грота. Дышалось легко и свободно. Солнце опустилось к линии горизонта, скрываясь за холмами. И только тучки, переместившиеся на северо-восток, и окрашенные вечерней зарей, алели на синем небе.

– Как «Алые паруса» у Грина, – восторженно промолвила Аня.

Подчиняясь неведомому сильному чувству, Макс подошел сзади и заключил девушку в кольцо рук, слегка прижав к себе. Нежность, которую Аня давно испытывала к молодому мужчине, отозвалась в каждой клеточке. Она замерла и отогнала прочь мысль о том, чтобы оттолкнуть его или освободиться, настолько хорошо и уютно было в крепких объятиях.

Из двух сердец, опламененных внезапным порывом, рвалось великое множество восторженных и ласковых слов, что так хотелось сказать друг другу. Но слова отлетели прочь, боясь спугнуть волшебное мгновение и нарушить создавшееся очарование.

Макс чуть склонил голову и прижался к мягкой девичьей щеке. Девушка же в ответ прильнула к нему и потянулась навстречу. Губы их встретились…и ведомая древнейшим инстинктом, не сознавая себя, Аня развернулась к любимому. Руки словно лоза обвились вокруг его шеи, а пальцы-веточки запутались в шелке волос. Воздушный вихрь подхватил и закружил их, унося в поднебесье.