Петля желания

С этими словами Дент снова поцеловал ее. Расслабиться? Но как? Во всяком случае, не сейчас, когда ее тело так страстно желало принять его. Ей хотелось, запустив руку в его волосы, притянуть к себе его голову, чтобы ее собственная голова пошла кругом от его пьянящего поцелуя.

Увы, вместо этого Беллами усилием воли заставила себя не реагировать на его ласки.

Дент, почувствовав эту ее холодность, моментально отстранился и заглянул ей в глаза.

– Отец сказал, что вы наверняка попытаетесь оставить последнее слово за собой, затащив меня в постель, – прошептала Беллами.

Дент мгновенно отпустил ее:

– Если так сказал ваш отец, тогда это легко объясняет вашу холодность, вернее, вашу глубокую заморозку.

Ссадины на его лице снова открылись, придавая ему устрашающий вид. Дент отошел к шкафу. Порывшись в нем, он сдернул с вешалки джинсы и резкими движениями натянул их.

Однако с молнией пришлось пово-зиться. В конце концов он даже поднял руки вверх, мол, сдаюсь.

– Быстро не получится.

Беллами густо покраснела, правда, скорее от возмущения.

– Вы что же, рассчитывали, что я лягу в постель, на которой вы даже не успели поменять простыни? – бросила она ему, указывая на смятую постель.

Дент пригладил мокрые волосы.

– После того как я оставил ее здесь утром, когда вылетел в Хьюстон, я больше о ней не вспомнил. Вспомнил только сейчас, когда вошел и посмотрел на кровать. Честно говоря, даже не помню ее имени.

– Не удосужились спросить?

– Нет.

– Вам было все равно, как и со Сьюзен, когда вы встречались с ней?

– Конечно. С какой стати мне переживать?

– Вы не любили ее? Даже самую малость?

– Любил? Ее? – Дент рассмеялся. – Нет. Просто я был похотливым жеребчиком, а она давала всем без разбора.

– То есть моя сестра ничего для вас не значила?

Дент встал, уперев руки в боки:

– Как вы думаете, ямного для нее значил?

– По крайней мере, вы были ей небезразличны. Иначе почему она разъярилась, когда вы опоздали на пикник? Если хотите знать мое мнение, вам тогда вообще не стоило приходить…

Неожиданно на Беллами накатил приступ головокружения. В ее сознании возник ясный образ: сидя на мотоцикле, Дент яростно жестикулирует, как будто пытается в чем-то убедить Сьюзен. Та в равной мере обозлена и прекрасна в своей ярости.

Воспоминание открылось перед ней, словно трехмерная открытка, в которой отчетливо виднелась каждая деталь. Дыхание тотчас участилось, сердце гулко застучало в груди.

– Вы там были. В рыбацком домике. Вместе со Сьюзен. До того как разразился смерч.

Дент выругался и шагнул к ней:

– Беллами!..

– Нет! – Она вытянула вперед руки, как будто защищаясь, и взяла его голову в свои ладони. – Сьюзен не вернулась из рыбацкого домика вместе с любителями пива. Я забеспокоилась, вдруг ей сделалось плохо. День был очень жаркий, и я подумала…

– Послушайте, дайте я все объясню.

– Я пошла ее искать, так или нет?

Дент промолчал.

– Значит, так. Потому что… потому что вы заметили, как я наблюдала за вами, верно?

Разве не так все было?

– Беллами!..

– Все это время вы молчали. Почему вы не сказали мне, что мои воспоминания подводят меня? Почему вы не… – Она не договорила. Ответ на невысказанный вопрос стал ей понятен в своей идеальной, хрустальной чистоте. – Вы никуда не летали вместе с Голлом.

У вас не было алиби. Вы находились в заповеднике, и вы повздорили со Сьюзен.

Несколько секунд и он, и она стояли неподвижно, затем Беллами шагнула к двери и распахнула ее.

– Черт возьми! Беллами!

Она как ужаленная выскочила за порог, и лишь металлические перила не дали ей упасть. Больно ударившись о них, она вскрикнула, а в следующий миг сильные руки Дента схватили ее за плечи.

На ее крик какие-то двое на автостоянке тотчас повернули головы в их сторону. В следующий миг из-за радиатора машины возникла фигура ван Дарбина.

– Вон они! – крикнул он и указал фотографу на Беллами. Еще секунда, и ее ослепила фотовспышка.

Дент оторвал руки Беллами от перил, бесцеремонно затолкал ее обратно в квартиру и захлопнул дверь.

Он дал выход гневу, несколько раз с силой стукнув по двери, причем каждый удар сопровождался смачными ругательствами. Черт, с каким бы удовольствием он начистил бы им их гнусные рожи, чтобы этот хорек ван Дарбин пожалел о том, что вообще когда-то слышал имя Дентона Картера. Затем он занялся бы фотографом, разнес бы к чертовой бабушке дорогой фотоаппарат.

Увы, раньше, когда у него чесались кулаки, как, например, после смерти Сьюзен, а затем во время следствия Национального совета по безопасности на транспорте по несостоявшейся авиакатастрофе, рядом с ним как чертик из табакерки неизменно возникал Голл, чтобы прочесть ему мораль о возможных последствиях драки с репортерами.

– Эти подонки специально провоцируют людей. Если хочешь победить в их гнусной игре, просто не обращай на них внимания, – советовал Голл.

Ссадина на щеке пульсировала, боль была адской. Дент тыльной стороной ладони вытер лицо, чувствуя, как из порезов на пальцах сочится кровь, уже свежая. Похоже также, что открылась рана на пояснице.

Он шагнул в комнату, и Беллами вздрогнула от испуга, чем еще больше разозлила его.