Петр I

6. Произошло первое совещание бранденбургского посла с верховным председателем Посольской канцелярии Львом Кирилловичем Нарышкиным.

7. Медик Цоппот начал анатомические упражнения в присутствии царя и многих бояр, которых побудил к этому царский приказ, хотя такие упражнения и были им противны.

Царь соблаговолил обедать у князя Бориса Алексеевича Голицына; в его же доме царь прошлой ночью искал во сне отдыха от забот.

Из допрошенных мятежников один вонзил себе в горло кинжал, но у него не хватило сил для окончания преступления. Все-таки рана была такого свойства, что, если ее запустить, она могла оказаться смертельной. Для государя было важно, чтобы преждевременной смертью мятежник не был избавлен от допроса и пыток, поэтому он приказал применить к излечению раны все врачебное искусство. Мало того, он изволил сам присутствовать во время приготовления лекарств и утешать больного преступника, чтобы внушить своим присутствием врачам большую расторопность и заставить их лучше и добросовестнее обо всем позаботиться.

8. 9. Г. Адам Вейд великолепно угостил на роскошном пиршестве царя, бояр, представителей и других чиновников в огромном количестве. Но царь погружен был в глубокие думы и являл на своем лице скорее печальное, чем радостное настроение.

10. Явилось дворянство, созванное недавними распоряжениями, и стало ожидать, какие будут дальнейшие распоряжения. Тем, которые заявляли о своем желании поступить на военную службу, сообщалось, что они не могут быть приняты в число солдат. Удивительно, что распространившиеся слухи о мире вызывают общую печаль; даже скорбят и те лица, которые до тех пор все вздыхали о мире, хотя наружно противились ему, не желая навлекать на себя неудовольствие [царя].

11. Царь недоволен продолжавшимся два года прекращением военных действий¹³; но, так как дело не может обстоять иначе, он распорядился прибить в общественных местах указы, в которых обнародовал, что в этом году не будет никакого похода, а потому те, которые созваны были для этой цели, могут вернуться в свои обычные жилища. Кроме того, он постановил уволить сорок немецких полковников из общего числа их восьмидесяти в видах сбережения расходов для более трудного времени; пятидесяти же русским полковникам предоставлено было оставаться на занимаемых ими должностях без жалованья. Вследствие новой измены возникли опасные смуты в Сибири. А именно шестьсот человек, разъезжая под именем Татарской орды, произвели большие опустошения ужасными разбоями, грабежами и хищничеством и повсюду награбили большую добычу. В общественных местах прибиты были объявления, призывавшие простонародье посмотреть в Преображенском, какому наказанию подвергнуты будут стрельцы за свою измену. Казнь виновных происходила в различных местах: многие были обезглавлены, ста человекам отрезаны уши и ноздри; некоторых клеймил палач, выжигая им на лице в знак позорного бесчестья изображение орла.

12. Один иностранец, внушающий уважение народам священным именем, так как он уполномочен ходатайствовать о делах противоположной северной страны¹⁴, пожелал освежиться на сильном холоду, будучи чрезмерно разогрет вином, и с этой целью объездил в двуколке все городские улицы. Вернулся он домой только тогда, когда его двуколка от частых столкновений и толчков почти развалилась и не могла более выдерживать тяжести хозяина и возницу. Это лицо должно считать за особое счастье, что его не захватили московские ночные грабители, которые могли поколотить или даже убить его, тем более что любимой утехой московского простонародья является возможность проявить свое неистовство и безумие против немцев. Весьма наглядное доказательство этому дал и сегодняшний день. Один из наших скороходов, знающий московитский язык, встретился с русским, изрыгавшим в ярости многочисленные ругательства против немцев. «Вы, немецкие собаки, – говорил он, – вполне свободно воровали и грабили до сих пор, но довольно, пора уже унять и наказать вас!» Скороход, желая иметь свидетеля этих оскорбительных речей, позвал солдата, который мог слышать то же самое, и в конце концов велел отдать этого человечишку под стражу; но, по приказу господина цесарского посла, ничтожный человек был предоставлен произволу солдат, которые совершенно раздели его и сильно побили палками.