Петр I

Русское посольство вместе с царем Петром отправилось в дальнейший путь и, посещая многие земли и государства, странствовало в течение 2 лет. Оно объехало Данию, Англию, Голландию. В амстердамском порте царь сам занимался плотничеством при постройке корабля; оттуда он отправился в Вену, желая потом посетить Венецию и Рим. Но во время пребывания в Вене, где император Леопольд принимал царя с величайшими почестями, последний получил известие о сильном возмущении против него, произошедшем в Москве, которое подавил весьма удачно Шереметев; однако царь, не зная последнего обстоятельства, решился лично поспешить, через Польшу и Литву, для укрощения мятежа. Бросив свиту и багаж, он вместе с Лефортом и Головиным, на десяти простых повозках, нанимая лошадей от города до города, даже не взяв для себя коляски, приехал в Краков, а оттуда в Раву.

Отец мой¹ в то время, ожидая приезда короля во Львов, призвал туда своего товарища, гетмана польного коронного, Феликса Потоцкого, и многих сенаторов, панов и военных чиновников. Вдруг к нему явился саксонский офицер с собственноручным письмом короля Августа, извещавшим о неожиданном приезде царя в Раву. Король писал, что постарается удержать царя, и приглашал гетмана приехать для свидания с ним. Любопытство и желание видеть царя в Польше, особенно такого царя, которого называли чудом среди монархов, заставили панов гетманов поторопиться; мы собрались поспешно и прилично. Случилось это в 1698 году, после праздника ев. Иоанна (т. е. после 24 июня). За четверть мили перед Равою гетманы и сопровождавшие их паны сели на верховых лошадей, их окружил отряд отборной конницы до полутора тысячи. На рынке города Равы мы увидали королевские палатки, примыкавшие к еврейским домам, в которых квартировали царь и король. Король ожидал нас в палатке и, поговорив немного с отцом моим, сказал: «Мой гость немного своенравный, потому пойду спрошу: много ли лиц он пожелает принять вместе с вашею милостию?» Возвратившись, король сказал, что царь желает видеть только гетманов и сенаторов, потому пригласили нас только 8 человек (меня в качестве русского воеводы), и король провел нас частным ходом чрез заднюю улицу в дом, где царь остановился. Отец мой сказал приветственную речь по-польски, благодарил за честь, оказанную посещением королю и всей Речи Посполитой, и вспомнил о древней дружбе и союзе между обоими государствами. Во время этой речи царь как будто несколько отстранялся, когда же мой отец кончил речь, он быстро подошел и сказал: «Благодарю вашей милости, шосьте брата моего Августа королем обрали»; затем он уверял нас в дружбе своей к полякам. Вслед затем король пригласил царя и всех нас присутствовавших к обеду, приготовленному в другом доме. В средине стола сидели король и царь; последний с левой стороны, потому что он все-таки настаивал на своем incognito. Затем возле короля мой отец и все мы, польские сенаторы; возле царя его посланники, а за ними саксонские генералы. За обедом случилось три происшествия: первое – все мы допьяна напились, второе – царь приказал принести драгунский барабан и исполнил на нем все сигналы так искусно, как не сумел бы исполнить ни один музыкант в армии. Виновником третьего происшествия был пан Потоцкий, тогда стражник коронный, а впоследствии воевода белзский; рассердившись за то, что его не допустили к царю и не пригласили к столу (хотя та же участь постигла и моих братьев, обозного и хорунжего коронных), он побил пана Пребендовского, управлявшего в то время двором королевским. Его насилу успокоили тем, что допустили его после обеда в царскую комнату.