Петр I

История записок своеобразна. Хранившаяся в семье потомков Номена тетрадь с ними в 1781 году оказалась в руках князя Дмитрия Алексеевича Голицына, крупного дипломата времен Екатерины II, эрудита, либерала в политике и экономике, который был в это время послом в Гааге. Князь на некоторое время отправил тетрадь в Россию. Затем записки были возвращены их владельцам. Скорее всего, в России они скопированы не были.

На них обратил внимание голландский историк Якоб Схелтема, который широко использовал их в своем очерке о пребывании Петра в Зандаме. Именно благодаря сочинению Схелтемы, который ссылался на Номена, записки стали известны и русским историкам. Но впервые их ввел в научный оборот в полном виде именно В. А. Кордт.

Публикуется по изданию: Номен Я. К. Записки о пребывании Петра Великого в Нидерландах в 1697–1698 и 1716–1717 гг. Киев, 1904. Пер. и примеч. В. Кордта.

<…> В 1697 году его царское величество решил предпринять большое путешествие и отправился в дорогу с большою свитою, состоявшею, между прочим, из разных князей и вельмож его государства, двух или трех послов, священников и других должностных лиц. Некоторые из них ехали в Германию и в Вену к германскому императору, другие же в Италию и в Рим к папе (но ни один во Францию, ибо французов великий царь недолюбливал); сам же он со многими из вышеупомянутых господ отправился в Голландию и в Англию. Но в газетах не смели сообщить о том, что он самолично участвует в этом путешествии; а писалось всегда: «великое московское посольство», или «некоторые князья из великого посольства его царского величества» были здесь или там.

Итак, он приехал со своими спутниками в Эммерик и нанял там шкипера, который должен был отвезти его и некоторых из его свиты на маленьком аке, т. е. очень невзрачной лодке, в Зандам. Но шкипер согласился везти его только до Амстердама, так как не знал, найдет ли он дорогу в Зандам; но решили расспросить о дороге, приехав в Амстердам. Так они и поплыли на этой лодке вниз по Рейну и к вечеру приехали в Амстердам¹. Отсюда собрались плыть дальше в Зандам; но, прибыв к Ост-Занскому Офертому, решили тут же ночевать. В воскресенье, 18 августа, поплыли далее и приехали на том же плохом судне в шесть часов утра в Форзан, или Керкрак, где как раз в это время некий Геррит Кист, который одно время был кузнецом в Московии, сидел в челноке и ловил угрей. Русские увидали и узнали его и закричали: «Кузнец, кузнец, поди сюда»! Кист удивился, увидев странное и жалкое судно; но каково было его изумление, когда он вошел в него и заметил там, между другими, его царское величество, который его принял очень дружелюбно. После некоторых переговоров они условились, что будут жить в доме кузнеца; так они и сделали. Этот дом находится на Кримпенбурхе и представляет из себя смиренную хижину; впрочем, и сам Кримпенбурх – одна из самых неважных частей Зандама. И здесь-то поселился один из самых великих государей христианского мира. Поэтому жители Кримпенбурха и говаривали после: нашу местность теперь нужно переименовать в Кейзерсграхт или Форстенбурх².

Его царское величество строго-настрого запретил Герриту Кисту, кузнецу, сообщать кому-либо, кто он именно. Он посетил Антония фан Каувенгоофе, нашего деревенского сторожа, дочь которого побывала в Архангельске, между тем как сын его в то время еще жил в Московии в качестве мастера на лесопильной мельнице (впоследствии он помогал при постройке мельниц). В то время как великий князь находился в доме Каувенгоофе, пришел туда домине³ Иоанн Фергер, здешний пастор в Вест-Зандаме, вместе с одним из старшин, чтобы навестить его, и Каувенгоофе сказал им незаметно: «Обратите хорошенько внимание на самого высокого или самого большого среди них, когда они уедут, я вам сообщу, что это за знатный господин; пока же они находятся здесь, в наших краях, нам о том говорить нельзя».