Петр I. Материалы для биографии. Том 1, 1672–1697

Открыл ряд этих визитов 27 сентября шведский посол барон Лилиенрот. «Я был у него, — знакомит нас с ним Петр Лефорт в письме к отцу в Женеву, — во время нашего пребывания в Гааге три или четыре раза, и он мне оказывал много внимания и любезности (beaucoup d’honnкtetйs). Это действительно очень обходительный человек, он в большой близости с генералом (Лефортом)»[1100]. «Сентября в 27 день, — описывает этот визит „Статейный список“, — был у великих и полномочных послов свейского короля посол барон Николай Лилиенрод, приезжал в четырех коретах о шести возниках; встретили его великие послы на крыльце, а дворяня у кореты. И, вшед в полату, великих послов поздравлял, а потом сели по местам, и посол говорил: приехал де он, посол, с должности своей их, великих и полномочных послов, яко новоприбывших в Гаагу, поздравить и имеет он себе указ от государя своего, от его королевского величества, чтобы с ними, великими и полномочными послы, быть во всяком благом приятстве, и он просит: если какое дело им, великим послом, лучитца, и он им служить будет рад, понеже де он здесь уже давно живет и поведению здешнему приобыкл. И великие и полномочные послы говорили, что за такое его приятство ему благодарствуют, и какое буде прилучится дело, и они его о том просить будут; также и они, великие и полномочные послы, взаимным способом себя ему представляют. А потом, побыв немного, поехал к себе, а великие послы проводили его до кореты»[1101].

28 сентября к послам явился «агент» Штатов Розбум спросить, когда им угодно будет назначить конференцию с комиссией Штатов для разговора о делах. Послы ответили, что они давно ожидали от Штатов такого желания и «готовы быть с ними на разговоре».

Затем приехали в четырех каретах бранденбургские послы фон Шметтау и фон Данкельман, один из братьев знаменитого обер-президента. Войдя в палату, бранденбуржцы после первых приветствий спрашивали о здоровье его царского величества, на что послы отвечали формулой, употреблявшейся русскими посольствами на торжественных аудиенциях, и очень лживой в тот момент, когда царь был в Амстердаме: «Как мы от великого государя поехали, и великий государь, его царское величество, на своих великих и преславных государствах Российского царствия престолех, в царствующем велицем граде Москве пребывает в добром здоровье, также и ныне имеют ведомость и благодарят Господа Бога, что его царское величество в добром здоровье есть». Послы в свою очередь спросили: «Курфистрская де пресветлостъ в добром ли здоровье и где ныне пребывает?» И посол Шметтау сказал, что «курфистрская де пресветлость здрав и резидует в Берлине, тешится ловами». Далее зашел разговор о польском деле, о принце де Конти: «Великие ж и полномочные послы спрашивали брандебурских послов о Деконтии, где обретается и какое поведение имеет. И послы говорили, что имели они ведомость чрез почту, будто близ Гданска обретается, а как там поведение свое иметь будет, о том впредь к себе ведомости ожидают; толко чают, что саксонская сторона лучшее поведение имети будет, и дай де Боже, чтоб так чинилось». На этом визит кончился, и гости стали прощаться: «потом, встав и витався с великими и полномочными послы, из полаты пошли»[1102].

За визитом бранденбуржцев последовал в тот же день, 28 сентября, визит английских послов, приехавших со свитой в девяти каретах. Английских послов в Гааге тогда было трое: граф Пемброк, лорд Виллерс и «рыцарь» Вильямсон. После взаимных приветствий и любезностей английские послы предложили русским «для братской дружбы и любви их, государей, и для общей христианской пользы посетить земли английского короля». Русские ответили, что будут рады это сделать, если будет на то указ великого государя. Посещение, видимо, было непродолжительное: «и потом, побыв немного, поехали к себе»[1103].